Вениэль ехидно скалился, наблюдая эту картину. Вот вредный стар…
вредный архивариус!
– Прости брат, но влекут меня дела неотложные! – пробормотал я
эльфу, в ответ на его витиеватые извинения, и быстро подошёл к
ожидавшим меня Вениэлю и Мариэль.
– Зачем тебе этот ворох? – поразился Веник. – Ты бы ещё всю
библиотеку с собой прихватил! Вот дроу порадовались бы.
– Я же не знаю! А вдруг пригодится? Тут есть кое-какие
сведения…
– Оставишь тут! – приказным тоном отозвался архивариус. – Чем
меньше дроу знает, тем он безопаснее для нас. В идеале, дроу вообще
ничего не должны знать, но об этом остаётся только мечтать.
– Вениэль, – заговорила Мариэль, – ты неправ! Именно благодаря
знаниям дроу, наше путешествие становится возможным.
– Пусть так, – согласился Вениэль, направляясь к площадке
телепортов. – Но не следует добавлять им ещё и наше знание.
– Вот стал эльфом, а такое впечатление, что ничего и не
изменилось, – пробурчал я, пристраиваясь рядом с Вениэлем. – Всё то
же… и наш народ ничем от людей не отличается.
– Ты так думаешь? – иронично покосился на меня архивариус. –
Арагорн, всё-таки, молодец! Отлично придумал процесс адаптации!
Отличается Димон, отличается. А то, что некоторые черты людей у нас
ещё имеются, так это и не удивительно. Столько лет пробыть ими –
это тебе не фунт изюма! Потом ты сам увидишь, как изменится наш
народ… да и не только наш.
Нас встретил сам Предводитель дроу Аостин дель Партани. Рядом с
ним стояли Харрата и незнакомая девушка.
Прямо скажу: странная девушка.
Во-первых, я обратил внимание на выражение её лица. Вернее, на
отсутствие какого-либо выражения на этом лице. Казалось, что она
витает мыслями очень далеко отсюда. И, что самое главное,
возвращаться в ближайшее время не намерена.
Во-вторых, одежда. Очень необычная, особенно, если сравнивать с
остальными. Высокий воротник, струящаяся вниз, до самой земли,
ткань, переливающаяся всеми оттенками, от светло-жёлтого, до
тёмно-багрового, цветов. В одной руке она держала чашу с, исходящим
чёрными лучами, чёрным же огнём. Во второй была, прижатая к её
боку, толстенная книга.
– Ух, ты! – вырвалось у меня, при виде этого зрелища. – Уж не с
неё ли лепили статую свободы? Очень похоже!
– Не с неё, – невозмутимо отозвался Аостин. – Но она американка,
и в этом ты не ошибся.