И сколько времени потратили на меня добрые санитары!
– Ещё обследование…
Поёживаюсь. Зябко. Отобрали одежду. Да, так себе одёжка была. Потёртые полимерные брюки. Серо-стального цвета. Красная, из лаковой бумаги, накидка – подарок благотворителей.
– У вас долг? И проблемы в личной жизни?
У меня нет проблем в личной жизни. У меня нет личной жизни.
Теперь без одежды. Не считать же одеждой бледно-зелёный больничный мешок из прорезиненной ткани, что набросили на меня комитетские санитары.
Улыбаюсь.
– У меня проблем уже нет. Проблемы кончились.
Офицер улыбается.
– Мы в курсе, Тимофей. Социальная ангезия с летальным исходом. Печальный результат психологической травмы…
Мужичок приторно-интеллигентского, прямо-таки вызывающе профессорского вида (синяя академическая мантия, золотистая налобная повязка, просветный ридер сжимает длинными свечными пальчиками, бородка – как положено, торчком и спутанная) сидит в уголке кабинета.
Тихо сидит, но быстрыми глазаками сверкает в мою сторону.
А тут он голос подаёт. Хихикает. И не как-то робко, тихо, в кулачок. Очень даже громко. Потом прыскает, слюной обмочив поднесённый ко рту кулачок.
– Ангедония! Ха! Вот этот случай! Он не испытывал удовольствия от варки в котле нашего дегенеративного социума! Какой редкий случай!
И снова: «хи-хи-хи!»
По хозяйски себя ведёт. Я сразу это почувствовал. Сидит вроде и незаметно, но ведёт себя…
Кто такой? Что забыл этот огрызок образованский в комитетском кабинете? Зачем к капитану заглянул?
Не из любопытства же. По мою душу… Собирает материалы для очередного доклада?
Может, и собирает. Но стали бы гада такого в Комитете принимать. И двери перед ним открывать. И навытяжку…
И представить себе не мог, что можно сидеть навытяжку. А капитан вот сидит. Перед «профессором» худосочным тянется (я сразу странного мужичка стал мысленно называть профессором… ошибся, конечно… кто ж первому взгляду верит!)
Чего тянется?
Вот, перестал тянуться. К делу перешёл.
– Терминальное поведение в социально опасной форме…
Провёл рукой над фотопанелью. Бело-туманная плоскость возникла над столом и так, чтобы видно было и мне, развернулась градусов на тридцать. Побежали по ней – буквы, цифры, ленты фотографий.
Досье.
– Вот причина вашего ареста. Официальная причина.
Задаю первый глупый вопрос.
– Следили за мной?