Однажды она устроила себе выходной. – Ким Джи Кан облегчённо вздохнул и усмехнулся, покачивая головой. – Я с ума сходил в этот день. Думал, умру без её голоса, улыбки и взглядов. Мне повезло, до этого я успел сделать единственную фотографию, запечатлевшую её. Помню, как сидя на скамейке, я всё ждал Юнг Вон, разглядывая то самое фото, но она не появлялась. Сердце стало бешено колотиться, вокруг всё словно плыло. Люди казались мне врагами, взявшаяся из ниоткуда агрессия могла вот-вот выплеснуться наружу. С самого утра я расспрашивал прохожих о ней, каждую деталь, каждое воспоминание совершенно случайных людей.
Но даже когда я узнал, что каждую субботу у Юнг Вон выходной, меня не отпускала паника. Где она? С кем? Кто ещё смотрит на неё кроме меня сейчас? Кому принадлежит она? Несмотря на моё негодование, из этого дня я извлёк неплохую выгоду – я столько всего узнал о Юнг Вон. Я мог свободно дышать в её присутствии, мог чувствовать себя комфортно и не думать о чём-то плохом. С каждым днём мне не хватало её всё сильнее, тогда я зашёл дальше и стал следить за ней.
Она жила так далеко, но ровно в семь утра начинала играть для них снова и снова. Я влюблялся в пальцы, перебирающие струны; в смыкающиеся губы, блестящие от бальзама; развивающиеся, от ветра, волосы, в сверкающие глаза; в движения, чувствующие ритм музыки.
Развешивая её фото дома, я чувствовал себя спокойнее, это было средством, защищающим меня от возникающей тревоги. Теперь я любовался ей не только днём, но и ночью.
Мне было важно её настроение, о чём она думает, что её радует. Когда она смеялась – я тоже смеялся, когда она плакала – я хотел мстить.
– Вы убили хозяина квартиры, которую арендовала Юнг Вон? – Прокурор не сводил с него глаз, лишь изредка нанося пометки в протоколе.