Схожу с ума от раздирающей боли в груди, отчаиваюсь и единственным выходом вижу – взломать твой секрет, разорвать те оковы, добиться возможности стоя на коленях задать единственный вопрос, мучающий меня, моё сознание, с того момента как мы перестали видеть друг друга. И в воображении вновь слышу твой голос, вижу твоё лицо, тело. Ты предстаёшь всегда по-разному, никогда не похожа сама на себя. Снова и снова прокручиваю в сознании слова, что скажу тебе, анализирую твой предполагаемый ответ. Память выдаёт лишь понимание: кто ты – и какое всё-таки ничтожное существо я – боготворящее , ставящее тебя на пьедестал, молящееся твоему снисхождению. Реализм отрывает глаза: естественно, ты, боясь одиночества как огня, не можешь жить одна. Как хочется оказаться на его месте, быть им, страстно целовать твою шею, руки, грудь, и как болезненно, до дрожи в ногах, мечтается увидеть его уничтоженное, бездыханное, втоптанное в грязь тело – и танцевать на его прахе в лунном сиянии ночи, вместе с тобой.
Ненависть проходит. Низкая самооценка снова занимает своё место. Так нельзя, и виновен в этом только я, не появившись тогда, на следующий день, у твоего порога. Смятение чувств и злость путают все действительные и нереальные события, может, и усталость дает о себе знать. Ночь закончилась, и скоро рассвет. Надо искать себе место, где можно укрыться; они все будут искать меня: свои, что стали врагами, чужие, что остаются врагами; нет больше мира, осталась ты, недостижимая моя цель. Ты виновата, я думаю, что предал тебя, но ты не имеешь понятия, какую цену я заплатил. Никто кроме тебя, лишь одна ты можешь ответить на столь мучительный для меня вопрос: «Любишь ли меня до сих пор, простишь ли мне мои грехи, желаешь ли быть со мной?» Но нет, наверное, я самоубийца, решившийся на столь решительный шаг, это и есть моё наказание.
Да, я романтик, искалеченный собственным эгоизмом, живущим в каждом из нас. И, чёрт возьми, о чём я думаю?! Ты даже не посмотришь в мою сторону, отвернёшь нос, будто не знаешь меня. Либо я буду мчаться к тебе и без единого угрызения совести взломаю твой секрет, который так глубоко запрятан от меня. Я буду тратить все силы, восполняя их ненавистью к тому, кого обожаешь; заставляя твои невинные с виду глаза плакать; изощрённо вынуждая тебя толкать истинную правду на эшафот. Либо применю другой способ, который, скорее всего, не даст желаемого результата. Лживые, дурманящие голову и всё бытие уста произнесут ключевые слова от истомы, которая терзала сердце на протяжении долгих лет, чувствуя отвращение к каждому слогу, звуку, воздуху, выходящему из твоих лёгких, и я не поверю не единому слову.