Стол на седьмое накрывается такой, что любо-дорого посмотреть. Дуня перед праздником не спит, еще и ночью готовит, собираются толпы гостей, спать меня рано не отправляют, но самое главное – в этот день все без исключения получают подарки. Папа очень щедрый.
– Мы, – говорит он, – коммунисты, должны делиться со своими товарищами всем, что у нас есть.
Папа у меня коммунист. Очень богатый коммунист. В этом нет никакого противоречия, потому что если капиталист разорится, то он будет бедный, а если коммунист разбогатеет, то будет богатый. Хотя, в принципе, я об этих материях много не думаю – какая разница, во что верит твой папа, если он щедрый. Кроме того, у него есть и другие качества, которые мне нравятся. Но про них потом.
Но вернемся к началу, а то я могу долго болтать. Итак, Дуня наверняка чем-то там шипела на кухне, но я этого не слышал: кроме «большой» у нас в квартире еще двенадцать комнат, это если не считать ванных и туалетов, гардеробных и кладовок. Я не хвастаю, просто, во-первых, это не очень весело – брести через всю эту огромную квартиру к своей комнате, к слову сказать, вполне маленькой, а во-вторых, часто я вообще не знаю, что происходит в других углах – например, есть кто-нибудь дома или нет. У нас как в лесу.
Впрочем, почти всегда дома сидит сиднем моя мама. «Сидит сиднем». Так про нее папа говорит. «Раньше, – говорит, – порхала, как фреза, а теперь сидит сиднем». Я толком не знаю, что такое фреза, а слово «сиднем» напоминает мне тесто, хотя я и в нем тоже не очень разбираюсь.
Мама на тесто не похожа. Наоборот, она похожа на фарфоровую статуэтку – вроде тех, что она коллекционирует. У нас в квартире есть отдельная комната, где вдоль всех стен стоят стеклянные витрины, а в них сотни или тысячи статуэток. Я как-то пробрался туда и вытащил одну, хотя это категорически запрещено. Но мне показалось, что она похожа на маму – такая же холодная и стройная.
Странно, но мама сразу обнаружила пропажу. На меня все набросились, а я не признался. Дело в том, что к этому моменту у статуэтки отвалилась голова. Как – ума не приложу.
Маму зовут Елена – ей очень идет это имя. Оно сияет на ней, как новенькая этикетка. Я вообще думаю, что мама никогда не постареет. Это у меня будет седая борода, а она останется все такой же.