На память пришли байки про старых деканов и преподавателей, и я было уже набралась смелости громко свистнуть (говорят, что при звуке свиста старые профессора обычно пускаются в галоп!), когда достопочтенная процессия зашла в часовню, и мне оставалось рассматривать лишь наружное убранство. Заметные издали высокие купола и острые шпили, освещенные по ночам, напоминают вечно плывущий среди зеленых холмов корабль. Когда-то на месте часовни и трех больших зданий, образовывающих четырехугольный двор с красивым газоном, покачивались на ветру высокие болотные травы и рылись в грязи свиньи. Но однажды из дальних краев на упряжках лошадей и волов сюда стали перевозить камни для строительства. А потом ценой чудовищного труда серые блоки, в тени которых я сейчас стояла, аккуратно поставили друг на друга. Художники принесли витражи для оконных проемов. Не покладая рук работали каменщики, забираясь все выше и выше: замешивали цемент и замазку, орудовали лопаткой и мастерком. Каждую субботу из чьего-то туго набитого кожаного кошеля в их заскорузлые руки сыпалось золото и серебро, на которое вечером покупали пиво и закуску. Пока лился неиссякаемый поток золота и серебра, работа кипела: ровняли грунт, копали дренажные канавы, осушали болотистые участки, привозили камни и возводили стены. Те времена были эпохой веры. Богачи не жалели золота, чтобы здание получилось прочным. А по завершении строительства из королевской казны и кошельков дворян хлынуло еще больше денег – лишь бы здесь пели гимны и обучали студентов. Земли были жалованы, десятины выплачены. И даже когда эпоху веры сменила эпоха разума, поток золота и серебра не оскудел. Средства шли на стипендии, на набор преподавательского состава. Разница состояла лишь в том, что отныне золото и серебро сыпалось не из королевской казны, а из сундуков крупных торговцев и фабрикантов – тех, кто сколотил состояние на промышленном производстве. Меценаты добровольно жертвовали огромные суммы, дабы закупить стулья, нанять больше преподавателей, создать фонд стипендий – и все это для учебного заведения, которое выучило их самих. Дальше – больше: библиотеки, лаборатории, оснащенные дорогим и точным оборудованием. А ведь несколько столетий назад здесь росла трава и рылись в грязи свиньи.
Прогуливаясь по двору возле часовни, я поняла: все, что меня окружает, стоит на прочном фундаменте из золота и серебра. Там, где росла трава, появилась основательная булыжная мостовая. По лестницам деловито сновали мужчины с подносами, в ящиках под окнами весело пестрели цветы, из помещений доносились звуки патефона. Я невольно унеслась мыслями куда-то далеко, но бой часов вывел меня из забытья. Настало время обеда.