Кто-то обязан знать, куда делся Ханке. Джек – мелодия еще пожалеет, что попал не в тюрьму, а в психушку[114]. Где Гарвер? Встретишь его – передай: на его пособие тут можно жить припеваючи.
Почему я встретил только один отзыв на книгу Джека в «Нью – Йорк таймс»? Роман же вроде имеет успех. Какие еще были отзывы? […]
Как дела у Гилмора? Давно не слышал о нем. И что там за книгу ты пишешь?
Джоан передает тебе большой привет. Она все так же заморочена по поводу атомных испытаний. Даже меня убедила, будто в ее дурости есть здоровенная доля истины[115]. Еще Джоан просит сказать: ко всему сказанному выше она присоединяется.
Всегда твой,
Билл
* * *
Джеку Керуаку
Мехико,
Керрада-де – Меделин, 37
18 сентября [1950 г.]
Дорогой Джек!
Ты молод, здоров и не имеешь вредных привычек. Почему не проявляешь больше активности? Вот что я имел в виду, когда писал о тебе Аллену[116]. Вмазавшись, я сижу дома, и жизни мне не хватает. В Мехико ее больше, чем в Штатах, потому как здесь никто тебе ни в чем не препятствует. Мне прекрасно известно, сколько жизни крадет джанк, и поэтому я стремлюсь завязать. Но ты-то – ты не сидишь на игле, так что живи, действуй! Сидеть на жопе и твердить, мол, «весь мир во мне» – такое себе могут позволить только тибетские буддисты, которые замуровывают себя в тесных кельях, куда еду им просовывают через щелочку в двери – пока не помрут. Так вот, знай: это не есть хорошо, не мой стиль.
Приезжал Люсьен[117]. Как ни крути, а он в хорошей форме. Было приятно повидаться с ним, жаль только, что гостил он недолго. По – моему, Люсьен познал суть прихода, на всех его уровнях. Люсьен знает куда больше того же Аллена, который намеренно от всего закрывается.
Мне совесть не позволила настоять, чтобы Люсьен взял с собой товар в дорогу. Я только предупредил его, что, мол, в дороге всего не предвидишь – вдруг машина сломается и проч., и проч. – а может, и ничего не случится. Решай, дескать, сам. Он сказал: нет. Ну да и денег у него было мало.
То, как Эл разделяет «обычную жизнь» и видения, не просто излишне, но и неточно. В смысле, деления вообще нет. «Либо… либо» – формула неточная. Есть бесконечное число уровней, на которых существуют факты, и ни один факт другого не исключает. Безумие – это смешение уровней. Видения безумцев не стоят того, чтобы выслушивать рассказы о них, потому как сами безумцы боятся жить. Они буквально помешаны на «обычной жизни», на процессах вроде: пожрать, поспать, поебаться, переварить съеденное, не заболеть да произвести на окружающих хорошее впечатление. Эти «жизненные факты» пугают безумцев, а человек не в состоянии отойти от своих страхов. Получается, видения сумасшедших невыразимо скучны и банальны.