На последнем слове Полянский округлил и без того крупные глаза:
– Каких обстоятельств?
– Дополнительных, – коротко ответил Фомин.
– Да, пожалуйста, я готов, если надо. Только я почти ничего не помню, – развел руками Полянский.
– Со вчерашнего дня забыли?
– Так бывает. От шока. Короче, когда сильно расстраиваюсь я потом плохо все помню.
Фомин смотрел на него и думал: играет или правда такой летящий?
– Кофе мы выпьем чуть позже, а сейчас будьте добры, покажите и расскажите, что заметили, когда вошли в дом.
– Так остынет же, – искренне удивился Полянский.
– Простите? – не понял Фомин.
– Так кофе… остынет же, – пояснил Александр.
– Не страшно, – сказал Егор. – Что заметили, входя в дом?
– Что дверь была открыта. Уходя, я запирал ее на ключ.
Егор сделал отметку в протоколе.
– Дальше.
– Дальше я прошел на кухню, надел фартук.
– Какие-то необычные звуки в доме, слышали?
– Было слышно, что играет музыка. Негромко.
– Как Вы поняли, что с женой случилась беда?
– Мне позвонила Марон. Марина Миронова, подруга Леры.
– Что она сказала? Постарайтесь дословно.
Полянский задумчиво прихватил двумя пальцами подбородок и ответил:
– Она спросила: «Шурик, это что – такой розыгрыш»? Я сначала не понял. Тогда она задала другой вопрос: «А где Лера?». Я ответил: «Наверное, в ванной, проводит розыгрыш». И тогда Марон замолчала.
Егор попросил Полянского открыть в смартфоне журнал звонков. Время входящего от абонента «Марон» совпадало с его показаниями.
– Правильно я Вас понимаю, что реакция Марины Мироновой была спокойной?
– Ну, как сказать. Минуту она молчала, потом сказала, чтобы я прошел в ванную. Тревожно так сказала.
– И…?
– И я пошел.
– Покажите, как Вы шли к ванной комнате, – попросил Егор.
– Той самой? – почти шепотом уточнил Полянский.
– Той самой, – в тон ему ответил Егор. – У вас их сколько?
– Ванных комнат у нас пять, – продолжал полушепотом говорить Полянский. – Одна из них здесь, на первом этаже. Та самая.
Александр указал на широкую дверь красного дерева, ведущую из гостиной. Теперь он пропустил вперед Фомина, словно не желал прикасаться к опечатанной двери, за которой накануне убили его жену.
Пот тонкими струйками тек по полным щекам Полянского, но сейчас он не замечал этого. По его глазам было видно, что он заново переживает события вчерашнего вечера. Руки его дрожали, а уголки губ медленно ползли вниз.