Добравшись до места, он трудился целый час, земля уже слежалась и поддавалась не так легко, как хотелось бы. Наконец лопата стукнула в деревянную крышку. Митька расчистил ее и, собравшись с духом, открыл. В гробу было пусто.
Сердце зайцем дернулось в груди. Митька бросил лопату и стрелой помчался через лес, не разбирая дороги. Он разбудил родителей и бабку Машу и, хоть та грозилась ивовым прутом, рассказал им все как есть.
Утром в дом деда Василия постучались деревенские следователи. Обыск длился недолго, в сарае нашли труп девочки, заботливо одетый и обутый, мумифицированный подручными средствами. Когда ее вынесли, Митька при свете дня увидел ее белое, словно мраморное безжизненное лицо с яркими перламутровыми губами, глубокие глазницы смотрели на него черными пуговицами, вшитыми вместо глаз.
Дед Василий причитал:
– Куда же вы уносите Оленьку! Оставьте ее дома, Матрена за ней присмотрит!
А бабка Маша только одно повторяла побелевшими губами:
– Совсем крыша поехала на старости лет. Вон что одиночество с людьми делает.
В доме деда Василия царила суета, опись имущества и улик. Деда Василия уводили в машину. Под ногами Митьки ластилась невесть откуда взявшаяся Муська. Жизнь продолжалась.
– Жаль, что Оленька не стала оборотнем, – проговорил Митька, прижав к громко бьющемуся, рвущемуся из груди сердцу, теплую Муську.
Сашка Морозов тяжело вздыхал, гипнотизируя асфальт, и молчал. Ольга сидела рядом на лавке.
– Да ладно тебе сокрушаться! Пересдашь. Учил?
Сашка кивнул.
– Ну вот видишь. А шпоры писал?
Сашка снова устало кивнул.
– Ну… А чего тогда не сдал? – удивилась Ольга.
Сашка тяжело выдохнул, почесал двумя руками брови, вскинулся весь, сверкнув карими глазами:
– Да блин! Хоть вообще ни с кем не разговаривай перед экзаменом! Фролова-зараза, перед тем как в аудиторию идти вдруг говорит: «Ни пуха, ни пера!» – Морозов с досады двинул кулаком по лавке.
– Подумаешь. Поддержать хотела.
– Да плевал я на её поддержку! Это плохая примета! Понимаешь, нет?! Ну так сложилось у меня, если кто-то пожелал «ни пуха, ни пера» – всё! Пиши пропало! Я зашёл в аудиторию, а в голове пустота, только это её восторженное, – передразнил он писклявым голосом, – «Ни пуха, ни пера!» в башке.
Ольга понимающе хмыкнула и поинтересовалась:
– И что не мог плюнуть через левое плечо?