Князю Пожарскому не понравилось, что боярин Лыков расточает перед кривоногим Кантемир-мурзой льстивые речи и низко кланяется ему. Когда до него дошла очередь произнести приветствие хозяину застолья, слог князя Пожарского был сух и краток, а его поклон лишь с натяжкой можно было назвать поклоном.
После угодливого раболепства боярина Лыкова такое поведение князя Пожарского выглядело весьма вызывающе. Приближенные Кантемир-мурзы, коих собралось у него в шатре не меньше двадцати человек, недовольно загалдели.
Кантемир-мурза властным жестом руки, унизанной перстнями, заставил своих вельмож примолкнуть.
– Сразу видно, что князь Пожарский воин, а не царедворец, – по-русски произнес Кантемир-мурза с неким подобием улыбки на своих толстых губах. – К тому же князь Пожарский мой гость, и, значит, ему простительно любое поведение. Кто привык кланяться, тот кланяется низко, а кто кланяться не привык, тот кланяется, как умеет.
Все приближенные Кантемир-мурзы и он сам сидели на мягких подушках, сложив ноги калачиком. Перед каждым из них слуги поставили по маленькому столу на низких ножках. И только перед Кантемир-мурзой стол был поставлен довольно длинный, поскольку рядом с ним должны были пировать два его гостя из русского стана.
Боярин Лыков опустился на ковер слева от Кантемир-мурзы, князь Пожарский расположился справа от него.
Расторопные босоногие слуги в коротких халатах принесли яства в круглых глиняных тарелках, расписанных восточными узорами. На тарелках горкой возвышались очищенные от скорлупы миндальные орехи, изюм, курага, сушеные груши, халва и ячменные лепешки с медом. Всем гостям в неглубокие круглые чаши без ножки был налит желтоватый пенный кумыс.
Дмитрий Пожарский пить кумыс наотрез отказался.
Боярин Лыков, уже начавший произносить здравицу в честь хозяина застолья, осекся на полуслове. Среди татарских вельмож опять прокатился раздраженный говорок.
Кантемир-мурза повелел слугам принести специально для князя Пожарского браги или хмельного русского меда, что отыщется среди его запасов.
Однако и хмельной мед Пожарский пить не стал, заявив, что сначала нужно решить насущные дела, а уж потом переходить к дружеским возлияниям.
– Всякие дела лучше делать на трезвую голову, – сказал князь Пожарский, с осуждением взглянув на боярина Лыкова, который еще толком не протрезвел после вчерашней попойки, а уже вновь взялся за чашу с хмельным питьем.