Получив мощный удар в спину, Вадим кубарем слетел с небольшого
пандуса, отделявшего здание от парковки флаеров. Словно прочитав
его мысли, отчаянная спутница поднырнула под верхнее ограждение и,
перепрыгнув через крышу ближайшей машины, метнулась в направлении
длинного языка из крупных раскидистых деревьев. На пандус выбежали
охранники. Вадим вскочил, желая узнать, чем же закончится эта
немыслимая гонка, но что-то взвизгнуло, обожгло руку, и он, корчась
от боли, вновь повалился на землю.
Майкл по натуре был человеком совестливым, и даже годы, отданные
экстремальной журналистике, не вытравили из него этой природной
черты. Чувствуя свою вину, он постарался сделать так, чтобы
дальнейшее пребывание Вадима на Теллуре было максимально
комфортным. Пока Красновым занимались медики и полиция, Майкл,
пользуясь личными связями, снял для него отдельный домик в самом
живописном районе поселка. Учитывая наплыв туристов, это оказалось
совсем непросто. Домик стоял на скалистом мысу, с одной стороны
подпираемом лесом, а с другой — обласканном теплым спокойным
океаном.
Парализующий выстрел преследовавшего беглянку охранника лишь
вскользь задел плечо, иначе лежать бы Вадиму пластом несколько
суток. Но даже касательное попадание было весьма болезненно. Только
через пару часов Вадим опять стал хозяином своей правой руки, а до
того она висела, словно чужая.
Тем временем Краснов имел неприятную беседу с конвоирами,
усмотревшими в его действиях злой умысел, и со Службой Безопасности
Теллуры. После ожесточенных препирательств Вадима оставили в покое
и те и другие.
Майкл лично отвез пострадавшего в подготовленные апартаменты,
еще раз извинился и, сославшись на важную встречу, убыл в
неизвестном направлении, пообещав объявиться на следующий день. У
Вадима осталось много вопросов к господину Роузу, и если бы он
знал, что больше никогда его не увидит, то, конечно, действовал бы
более настойчиво. Догадываясь, что Майкл умолчал о чем-то очень
важном, Краснов рассчитывал получить кое-какую дополнительную
информацию.
«Эх, если б знать!» Как часто это восклицание становится
отправной точкой очередного душещипательного монолога! Людям
свойственно переживать об упущенных возможностях, ибо переиграть
что-то серьезное в жизни зачастую оказывается уже нереально.
Зыбкость и бессмысленность существования в той или иной степени
угнетает любого мыслящего индивидуума. И чем более тонко
организовано разумное существо, тем сильнее оно переживает
абсолютную беспомощность перед потоком времени, сметающим все на
своем бесконечном пути в будущее.