– Тук-тук-тук, можно? – донеслось из подъезда. Это был его голос, голос Никиты. Он хотел бежать. Рывок, и он рухнул на пол. Ноги по непонятным причинам отказали. Максим на локтях пополз в прихожую. За порогом действительно стоял Никита. Он громко рассмеялся. Его хохот зловещим эхом прокатился по подъезду.
– Ну, так я войду, чи нет? – его фирменная полуулыбка заставила Максима плакать. – Вот так ты встречаешь брата? Сначала чуть не заблевал всего, а теперь в дом не зовёшь, – почему-то по спине прошёл холод. Максим снова попытался встать и снова безуспешно.
– Конечно, конечно, Ник. Заходи, брат. Почему ты вообще спрашиваешь? Это же наш общий дом, – перешагнув порог Никита заулыбался и, расправив плечи, с довольной улыбкой сказал:
– Уже да, – с этими словами он подошёл, взял Максима подмышку, словно игрушку, и понёс на кухню. Раньше Никита даже мешок сахара поднимал с трудом. Усадив на диван старого друга, Никита огляделся и саркастично посмотрел на пепельницу:
– Так ты же всегда говорил, что я курю бабские сигареты? А сам? Подсел, стало быть?
– Ник, так ты живой! – Никита усмехнулся, многозначительно покачал головой и сказал:
– Ну, почти…
Максим, не обращая внимания на его слова, продолжал тарахтеть без умолку:
– Ты себе не представляешь, что я пережил. Мне звонили из морга. Я не верил, даже когда увидел тебя, ну, то бишь того, его, другого. Вы с ним одно лицо, даже шрам на пятке, – на этом моменте Максим на секунду замолчал, Никита продолжал улыбаться. Постепенно, мгновение за мгновением, до него начало доходить.
– А что значит «почти»?
– Почти значит почти. Мне тоже нелегко. Было невыносимо слушать, как ты колотился в крышку гроба и кричал: «Вернись». Я вернулся.
В этот момент у соседки по лестничной клетке запел ручной петух. Максим отвлёкся и посмотрел в сторону. Через секунду он повернулся к другу со словами:
– Помнишь, мы всегда хотели убить этого петуха? – но Никита словно растворился в воздухе. Перед глазами всё поплыло.
Когда Максим очнулся, над горизонтом показалась алая полоса. Это был закат. Парень решил пойти в спальню и полежать ещё чуть-чуть. Ужасно болели бока. Он подошёл к зеркалу и поднял майку. Вокруг пояса был огромный синяк. Войдя в спальню, он подошёл к окну и открыл его. Ледяной ветер ударил в лицо дыханием зимы. Небо было пасмурное, серое тучи скрыли луну. Это был дурной знак. Давным-давно они решили, что пока видно луну, с ними ничего плохого не произойдёт. С малых лет и до сих пор они повторяли как заклинание: «Нас защитит луна». Он был растерян. «Может это был всего лишь сон?» – мелькнуло в его голове. Но Никита был слишком реален, как и синяки, которые остались после «переноса» на кухню. Старинные часы пробили полночь. Сейчас он чувствовал присутствие. Никита был одним из тех людей, рядом с которыми чувствуешь силу, подавляющую силу. Сейчас чувство было тоже сильное, но пугающее, парализующее. С каждым мгновением он чувствовал присутствие более явно. За его спиной по комнате гулял странный сквозняк. Иногда ему казалось, что его касаются чьи-то тонкие пальцы. Иногда он чувствовал дыхание. Слышал шёпот. Нечто подавляющее и зловещее находилось за его спиной. Он не хотел даже думать о том, что все двери и окна были закрыты и сквозняк невозможен. По позвоночнику бежал ледяной пот. Каждую секунду он жалел, что закрыл окно. Выброситься из него и размазаться по асфальту лучше, чем стоять в оцепенении, бояться вдохнуть и дрожать. Сейчас боль утраты затмевал страх, животный страх за свою жизнь. Неожиданно всё прекратилось, над горизонтом показалась алая полоса. Наконец-то он расслабился и глубоко вдохнул. На мгновение вроде бы что-то защекотало его левую ногу. Он без чувств рухнул на пол.