Евгений Владимирович выждал некоторое время и, затем, выглянул из своей засады. В квартире была абсолютная тишина. Евгений Владимирович прошелся по комнатам. Никого. И Кирилла тоже. Но условия выполнены не были. На столе в большой комнате не убрано. На кухне гора немытой посуды. Эх, Кирилл, Кирилл, двадцать восемь лет дураку, а как был раздолбаем, так им и остался. Уже не исправить!
Евгений Владимирович повздыхал, собрал в ведро недоеденную еду, а посуду и уборку оставил на завтра. Время уже к половине двенадцатого шло.
Сквозь сон Евгений Владимирович услышал звонки в дверь. Открыл глаза. Прислушался. Тишина. Только прикрыл глаза, опять звонок. Подскочил, глянул на часы – полтретьего ночи. Никак Кирилл вернулся навести обещанный порядок? – ухмыльнулся Евгений Владимирович. Но – вряд ли.
Евгений Владимирович накинул халат, глянул в дверной глазок, в слабоосвещенном подъезде стояла какая-то женщина. Потянулась к звонку и снова позвонила, но как-то ненастойчиво, пугливо, как будто боялась разбудить хозяев. А зачем тогда звонить?
Евгений Владимирович открыл дверь. За дверью стояла мокрая насквозь, дрожащая с разрушающей амплитудой молодая женщина. «Извините, пожалуйста, Евгений… Не запомнила Вашего отчества… Что разбудила», – начала она. «Я забыла у Вас свою сумочку. Там документы, деньги и телефон. Разрешите мне её забрать». И только тут Евгений Владимирович начал узнавать одну из тех девушек, что готовили на кухне. «Конечно, конечно, заходите», – сказал Евгений Владимирович и включил свет в прихожей. Девушка сделала несколько шагов в квартиру и за ней потянулся мокрый след – насквозь промокшая обувь и стекающая с одежды вода. Она потянулась к тумбочке под коридорным зеркалом, взяла сумочку и пакет и развернулась уходить, но что-то больно кольнуло Евгения Владимировича, когда он увидел её лицо. Даже не смотря на капельки воды, стекающие с её волос, было видно, что глаза зарёваны. Кроме того, она продолжала дрожать, даже не пытаясь скрыть дрожь. А может быть и пыталась, да только без толку.
Евгений Владимирович аккуратно взял её за локоть и тихо, но безапелляционно сказал: «Вам нельзя в таком состоянии на улицу. Вы – простынете. Оставайтесь у меня, места в квартире достаточно. За ночь одежда просохнет, и Вы поедете, куда Вам нужно». Девушка даже ничего не ответила. Стояла перед ним опустив руки и голову. Евгений Владимирович спохватился и понял, что нужно действовать. «Нут ко давайте Вашу куртку. Разувайтесь. Вот Вам тапочки. И проходите на кухню». Девушка делала всё, как говорил Евгений Владимирович. Молча, не поднимая головы. Евгений Владимирович усадил девушку за стол, наполовину заставленный грязной посудой, а сам повесил мокрую насквозь куртку в ванной, рядом с полотенцесушителем.