Все вышеперечисленные школы экономической мысли по большому счету возникли как реакция на крупные проблемы – или лучше сказать проблемные ситуации – либо практические, либо интеллектуальные. Так, мышление советских экономистов было сформировано задачей преодоления отсталости и модернизации СССР. Затем восточноевропейские теории неравновесия стали реакцией на кризис советской системы. Кейнсианская макроэкономика явилась ответом на кризис 1920-х годов. Институциональные теории были призваны заполнить брешь между классической экономической наукой, сформированной во времена преобладания малых предприятий, и реалиями крупной индустриальной экономики XX века.
К сожалению, мы плохо понимаем суть кризиса, разворачивающегося сейчас на наших глазах. Из общих соображений можно предположить, что он так или иначе связан с противоречием между глобализацией, приводящей к перемешиванию и механическому сближению разного рода экономических, социальных и политических объектов, и сохранением – или даже углублением – различий между ними. Люди живут бок о бок, но при этом они встроены в совершенно различные культурные, социальные и политические структуры. Предприятия включены в глобальный рынок и легко общаются через интернет, однако стили их поведения совершенно различны. И следует признать, что на сегодня у нас нет не только инструментов для практического сглаживания тех дисбалансов и напряженностей, которые отсюда вытекают, но мы не умеем их даже анализировать.
Как утверждают, единственными, кто смог предсказать Великую депрессию 1920-х годов были экономисты австрийской школы. Специфика подхода австрийской школы связана с тем, что экономические процессы она рассматривает не как движение материальных объектов (производство, распределение, обмен, потребление), а как информационный и творческий процесс. Нам представляется, что именно такой подход может привести к созданию когнитивной парадигмы, пригодной для анализа современных проблем.
Деятельность людей – будь то игра на бирже, формирование стиля жизни или даже сугубо «материальное» производство сегодня определяется в гораздо большей степени движением идей, а не производственными и ресурсными пропорциями. Поэтому исследуемыми проблемами в этой парадигме должны стать факторы, определяющие возникновение идей и их превращение в «реальность». Развивая такое направление, мы вероятно сможем анализировать проблемы устойчивости и инновационной эффективности того или иного общественного устройства, а также наметить пути модернизации российской экономики.