– А если не по прямой? – перебил его Стас.
– А если не по прямой, то придётся нам тот кораблик «махонький»,
который так некстати там приземлился, объезжать стороной. С одной
стороны там поля сплошные, стреляй по нам — не хочу. А с другой
проехать можно только через свалку твёрдых бытовых отходов, которая
там за лесом расположена, иначе слишком большой крюк выйдет, по
лесу нам на колёсах не пробраться.
– Через мусорку что ли? – сморщила нос Лена.
– Через неё, родимую, – подтвердил Сан Саныч. – Свалку тоже
бомбили, там ведь транспорт работал, да постройки были с
работниками. Я как раз с холма видел, когда на неё бомбы эти
огненные кидали. Так что, возможно, что сейчас там только в
противогазе можно проехать. Мусор ведь долго тлеть может.
– Да-а-а-а, перспективка та ещё, – почесав затылок протянул
Вася. – Если вообще проехать можно, а то и резина расплавиться
может.
– Лично я других вариантов не знаю, – пожал плечами Сан
Саныч.
– Ясно, – Стас перевёл взгляд вверх и стал разглядывать
светящиеся точки звёзд, – тогда едем к свалке, а на месте
посмотрим, что там и как. Если проехать невозможно, то добираемся
куда хватит солярки и топаем пешком, выбор невелик.
Покончив с обсуждением планов, все разбрелись спать,
пристраиваясь кто где может. Кабину Камаза решили уступить женской
половине их группы, то есть Лене и Марине. Последняя всё время
скромно держалась стороной ото всех и избегала любого внимания к
своей персоне. Лена со своим учительским инстинктом тут же взяла
над девушкой шефство и крутилась вокруг неё, словно заботливая
мама.
Петровичу выдали тёплую подстилку, чтобы тот не застудил спину,
а остальным мужчинам пришлось располагаться прямо на траве, так как
почти все одеяла и запасная одежда бесследно погибли в пожаре. С
едой так же была проблема, поэтому ложиться пришлось ещё и
натощак.
Где-то посреди ночи недалеко от места стоянки снова пролетело
несколько жужжащих кораблей, к счастью, не обративших на лагерь
никакого внимания. К Стасу вдруг пришла мысль, от которой
похолодело в груди. Он встал, тихо прокрался до дежурившего возле
колёс кабины Васи и толкнул его в плечо, шепотом спросив:
– Вась, а сильно греется движок Камаза? И как быстро он
остывает?
Прежде сонные глаза Васи широко открылись, и он привстал со
своего места. Потом по своей привычке почесал затылок, плюхнулся
обратно и выговорил: