Лили вытаращила на нас глаза:
– Ну и молодцы! Хотите, чтобы вся рыба в реке передохла? Не забывайте, что ключ от замка принято выбрасывать в воду. Или что, думаете, желудок рыбы способен переварить металл?
Я одобрила ее соображение. Но мы ведь можем просто оставить ключ у себя, избавив рыб от гибели, а Лили от ее терзаний.
Торговец продавал замки только парами, по две штуки сразу. Маркером, позаимствованным у одной пары англичан, на первом мы написали наши инициалы, а на втором я сделала надпись «Ты + я». Это должно было сработать с кем угодно.
Возвращение на велосипедах стало худшей частью нашей прогулки. Уж не знаю, кто изобрел сиденья, но он явно тогда пребывал в плохом настроении. Мы в полуживом состоянии наконец добрались до трейлера. Быстро перекусив макаронами, мы с Лили завалились в кровать, а мама улеглась на запасное спальное место – банкетку. Мне пришлось долго ждать, пока мама начала дышать ровно. Она уснула. Медленно, стараясь не издавать ни малейшего шума, я выбралась из постели.
Уснула я далеко не сразу. Матрас банкетки оказался тонким и жестким, а мое тело отнюдь не обладает этими качествами, следовательно, кто-то из нас двоих должен был страдать. И вдруг чье-то горячее дыхание на моей щеке вырвало меня из полусна. Я открыла глаза, но лицо находилось слишком близко к моему, чтобы я могла его разглядеть.
Тогда я закричала. Лицо тоже закричало. Потом и Лили закричала.
Лицо мгновенно отскочило назад, и тут, в тусклом свете, я узнала свою дочь.
– Хлоя, что ты делаешь?
– Ничего, я пришла тебя обнять перед сном, – пробормотала она, пряча руку за спину.
– Что у тебя в руке?
– Ничего.
Я заглянула под подушку: там ничего не было.
– Дай-ка мне телефон!
– Но, мама…
– Немедленно отдай мой телефон, Хлоя! И если ты снова попытаешься забрать его у меня, ты его уже никогда не получишь.
С явной неохотой она все же выпустила свою добычу и вернулась к себе в кровать. Не успев опять закрыть глаза, я услышала, как Лили ей прошептала:
– Ты и правда считаешь, что она тупее паровоза?
Остаток ночи прошел без инцидентов.
В семь утра нас разбудил страшный холод. Вчера, после долгой езды на велосипеде, мы хорошенько разогрелись, и я не подумала, что стоило включить отопление. Сегодняшним утром собственное тело мне показалось чужим от неудобного сна и мурашек на коже.