А ночью, на привале, когда удалось поспать пару часов, провалился в ровный и глубокий сон, спал как младенец, безмятежно и счастливо. Никакой «достоевщины» и «кровавых мальчиков в глазах». Наоборот, проснулся с отличным настроением и подъёмом духа, без угрызений совести. Я был на войне и победил в бою, мой организм отреагировал, как и должен был – всплеском гормонов радости, служащих наградой, каждому доминантному зверю, одолевшему соперника. Таков закон природы.
Сейчас, когда пишу эти строки, оглядываюсь назад и осознаю, что в тот день, произошёл окончательный ментальный переход из юноши в мужчину через инициацию схваткой за свою жизнь. Этот бой полностью изменил меня, я победил и стал другим…
***
Зазвонила «вертушка» (телефон закрытой оперативной спецсвязи АТС-2). Генерал поднял трубку:
– Граф у аппарата.
– Говорит Кирпиченко2. Виктор Алексеевич, ну как ты там, обустроился на новом месте?
– Да, разбираю коробки, обживаюсь.
– Хорошо. Вечером, после службы, часикам к девяти, заедь ко мне на дачу, в баньке попаримся, партейку в домино сыграем, заодно обсудим твоё предложение, хочу лично послушать.
– Понял. Буду к девяти.
– Отбой.
Послышались гудки. Виктор Алексеевич положил трубку, отхлебнул чаю и вытащил из коробки две пухлые тетради, склеенные между собой. На титульном листе трафаретными буквами выведено: «Таня». Открыл наугад где-то в середине…
***
Осень 198* года СССР. Город Ленинград.
(история из Тома 4 романа «Кофе с молоком»).
В конце лета 198* года меня комиссовали из армии по ранению. Опалённый войной и не по годам повзрослевший из Афганистана я вернулся загорелым, дерзким, злым и голодным по наслаждениям обычной гражданской жизни, которых был лишён на армейской службе. Первую неделю помню смутно, сначала пару дней не вылезал из койки с Надей, моей знакомой по школе и соседкой по дому, у неё как раз родные укатили за город и мы отрывались, как могли, потом, отмечая дембель, пил без просыху в ресторанах со своим старым приятелем Мишей Михельсоном. Он к тому времени уже стал одним из «королей фарцы» Ленинграда. Зарубежными шмотками лично больше не торговал, для этого была сеть из нескольких десятков помощников, сам занимался обменом валюты и успел набрать неплохие обороты, вот только безопасность по-прежнему оставалась его слабым местом. Миша предложил мне вернуться и работать в доле. Валютные операции и раньше были под запретом и сурово наказывались, но теперь за валютчиками кроме милиции и КГБ активно охотились воры и бандиты разных мастей. Можно было и в «Кресты» заехать, и финку под ребро получить, однако игра стоила свеч. За один день работы валютчики делали годовую зарплату советского служащего, а иногда и больше. Я без раздумий согласился. Опасность меня не страшила, наоборот, в Афганистане я был инфицирован «риском» и теперь, словно наркоман, изголодавшийся по пайке героина, жаждал снова получить заветную дозу адреналина. Да и на рестораны с женщинами требовались деньги.