- Скажи, Ефим Фомич. Если захотят старцы уйти в пУстынь.
Много народу за собой уведут? Можно, конечно задавить бунт, но во
время войны бучу поднимать - врага радовать.
- Так тут, Константин Николаич дело не о молодых или о
стариках, дело о казне общины. А там немало, ого как немало
золотишка.
- Хм, словно тамплиеры и Филипп Красивый. Только мне
золото общины не столь важно, как люди. Люди и есть золото, а без
людей что золото - так, песок или кирпичи. Если в слитках.
- Молодёжь останется, Константин Николаевич, и твою
сторону примет.
- Думаешь?
- А то ж. Не зря Никита Сыромятов в полковниках и
командирах особой бригады. И с отцом разругался вдрызг.
- А в бригаде у Никиты много ваших?
- Поболее половины будет.
- Ладно, Фомич. Никитка, он на самый крайний случай. А
тебе выпадает решать вопрос миром. Хотят в Неваду и в Юту? Пусть
едут старцы, но без семей. Китайцев нанимают в работу, коль так
приспичило. А ты обязательно скажи на сходе общины - в тех местах,
куда призывают отправиться старые мудаки, мудрецами их никак не
получается назвать, скоро пушки загрохочут. "Старцы" бл...
выискались, сами жизнь прожили, скучно в одиночку помирать, за
собой народ тянут. Раньше сжигались общинами, теперь в войну, в
пекло самое зовут. Именно так и скажи, Фомич. Сможешь? Пойдёшь
против своих старших?
- Пойду, государь. Бог свидетель, пойду!