Он снова улыбнулся ей, и Эливейн поняла, что пропала окончательно и бесповоротно, что за его улыбку, подаренную ей, она готова отдать всю себя, своё сердце, свою жизнь. А он чуть качнул головой и повторил:
– Я боялся, что не увижу вас больше… не успею… – невольная судорога пробежала по его телу.
Эливейн заметила в правой забинтованной руке молодого человека шнурок от кулона-кувшинчика, какие здесь носят почти все, наливая в них несколько капель ароматических масел. Когда девушка промывала раны Али и накладывала повязки, этот пузырёк висел на его шее, вместе с витиеватым вензельком на тонкой золотой цепочке. Теперь шнурок был оборван. Видимо, молодой человек хотел снять кулон, но обронил его. Эливейн, помня разговор с Торубером, догадалась, что вовсе не духи носил на шее Али. Это и есть противоядие, ведь не мог волшебник не знать о такой опасности, как отравленный клинок Колдуна.
Девушка опустилась на колени возле лавки и нашла кувшинчик.
– Это? – радостно воскликнула она, поднося не разбившийся флакончик к лицу молодого человека.
– Да, – одними губами смог ответить тот. – И…
– И воды? – догадалась Эливейн.
Она капнула содержимое пузырька на пересохший язык Али. Тот вынужден был поморщиться: лекарство явно имело крайне неприятный вкус. Девушка приподняла голову молодого человека и поднесла к его губам кружку с чистой прохладной водой. Али пил долго и медленно, каждый глоток давался ему с трудом. Наконец он устало откинулся на подушку.
– Спасибо… – шепнул он, – …мой ангел-спаситель…
Глаза его затуманились. Он попытался удержать угасающее сознание. Но мир вокруг него всё-таки потемнел и превратился в хаос. У раненого начинался жар.
– 30 —
Молодой человек метался в бреду три дня. Эливейн не отходила от раненого, меняла повязки, обтирала прохладной водой, сама выполняла тяжёлую работу санитарки.
Али то спорил с кем-то. «Убийство – не выход! Наказание – в лишении силы. Приговор – дело Суда», – доказывал он. То вдруг отчаянно шептал: «Имя… Даже не узнать имя…» Или тихонько просил: «Любовь моя, не уходи…»
Эливейн всегда брала несчастного за руку и отвечала, хотя и понимала, что тот не слышит её. «Конечно, – говорила она, – ты не способен убивать… Отдыхай…» Или заверяла волшебника в том, что она обязательно спросит его имя, как только он придёт в себя. А о той, неизвестной ей и такой счастливой, потому что ЕЁ любит ОН, Эливейн нежно напевала: «Не уйдёт от тебя, никогда не уйдёт, никогда…»