Не то чтобы Джейк обиделся тогда.
Просто, знай он о ее происхождении и богатстве, дважды подумал бы, прежде чем предложить ей разделить с ним жизнь. Джиан слишком привыкла к опеке, чтобы взять на себя заботу о доме, полном росших без матери одичавших братьев и сестры Джейка. Она была слишком изнеженна и не смогла справиться с их – и его – несдерживаемыми эмоциями. Они сломали ее.
Джейк сломал ее.
Удивительно, что она выдержала столько, сколько выдержала.
Джейк продолжал смотреть на нее не из любопытства. Любопытство легко подавить. То была потребность впитать в себя все детали внешности Джиан, вызванная слишком долго не удовлетворявшейся страстью.
Джейк молча наблюдал, как крошка Лайла, уютно устроившись на руках матери, потрясла малюсеньким кулачком в сторону Джиан. На розовых губах его бывшей жены появилась улыбка.
Он хотел отвернуться. Он отвернется. Скоро.
И тут Джиан повернула голову и посмотрела прямо на него глазами колдуньи. Они были темные, как ночь, глубокие, как океан, – наследие прабабушки, которая была наполовину англичанкой, но внутренне – стопроцентной китаянкой. Как и Джиан.
Улыбка Джиан поблекла. Джейк не мог даже подумать о том, чтобы улыбнуться.
Он лишь мельком уловил, как один из его братьев, стоявший рядом с ним, что-то пробормотал, а другой – вдалеке – замер.
И тут между ними возник Люк с апельсиновым соком для Холли и шампанским для гостьи. Что это, внимательность хозяина или первая линия обороны? Джейку было не так уж важно. Маневр Люка дал ему возможность вздохнуть и перегруппироваться. Он сумел слабо улыбнуться Питу, правда, тот ответил мрачным выражением лица.
Теперь, когда появились Джиан и ее родные, как долго сможет он выдерживать этот праздник? Пятнадцать минут? Полчаса? Джейк никогда не принадлежал к этому малонаселенному мирку несметного богатства и светских манер. Он терпел его, и только. А зверь в его душе метался по клетке и стремился вырваться на волю.
Джейк посмотрел на ряд высоких, от пола до потолка, окон, жалея, что у него нет крыльев. Зато есть обязанности, от которых он не может освободиться. Он взглянул на служебную дверь – еще один путь к свободе, – но знал, что не воспользуется им.
Ему надо перебороть себя. Подойти к Джиан. Заговорить с ней. Вежливо поздороваться. Все остальное бессмысленно. Сказать ей (совершенно искренне), что она хорошо выглядит. Побеседовать немного о погоде. О чем-нибудь еще. О чем угодно. А потом задать вопрос, который мучает его и не оставит в покое, пока он не получит ответ.