—
Что за тройная охрана? — удивленно спросил, не поняв, откуда
взялась третья сила.
—
Имперские службы, воровские люди и обычный народ, — улыбнулась
Ольга. — Ты бы поспрашивал, что о твоей больнице говорят и какие ей
оды в газетах пишут. Заметь, во всех, в том числе и тех, что
зовутся сплетницами!
—
Не придавал значения, — потер я переносицу, стараясь отогнать мысль
о папиросине. Курить захотел, но при императрице смолить без
разрешения не принято, а спрашивать дозволения не хочу.
—
Зря, — пожала плечами Ольга. — Ты же со своей странной оплатой за
услуги в народе сыскал славу, а в особенности — что не отказываешь
никому в лечении. И не для виду, а колешь, если требуется, дорогие
препараты. Правда, — хихикнула она, — есть и обиженные.
Догадываешься, о чем это я?
К
чему-то она подводит, но гадать не стал, ответил, что не понимаю,
и, как и следовало ожидать, последовал выпад:
—
Есть у тебя один порошок, который ты не желаешь всем страждущим
продавать. Потенция мужская, так вроде называется! В связи с этим и
обидки на тебя таят, говорят, что сам-то им пользуешься и уже
половину в своей больнице объездил, да смазливых пациенток не
пропускаешь!
—
Господь с вами! Поклеп! Как есть поклеп! — расхохотался я. — Какая
к чертям половина?! Все сто процентов мои! Вам ли не
знать?!
—
Ой, да знаю я, — махнула рукой Ольга, прищурилась и выдала: —
Всего-то один раз его принял, и то не зная последствий. Правда, на
компаньоне отыгрался!
Показала полную осведомленность, сведения из
узкого круга, и... ничего, смысла их опровергать никакого. Правда,
с этими шутливыми упреками, в том числе и любопытством, что
происходит с мужским организмом, лед между нами растаял, и Ольга
даже попросила для себя пару порций, для, как она выразилась,
«наказания пары наглецов, чтобы отбить охоту руки распускать».
Пообещал ей передать посылку через ротмистра, а потом вернулся к
вопросу посещения Германии. С великим трудом, но смог выбить
высочайшее дозволение, правда, с определенными уступками с моей
стороны. Мне дают дипломатический паспорт, статус помощника посла и
советника по медицинским вопросам в Берлинском посольстве. Со мной
едет охрана (ротмистр Ларионов за это головой отвечает), посещать
злачные места запрещается, заводить интрижки с немками также под
запретом. Срок на все про все — десять дней, и тот удалось выбить
после переговоров, что трое суток слишком мало. Так вот и оказался
я в поезде, идущем в Берлин. Отбросив воспоминания, поднялся и
отправился в вагон-ресторан: перекусить и правда не
помешает.