– Ничего, он хоть и слепой, а дорогу себе найдет, не сомневайся. В общем, не валяй ваньку, как на фронте говорят. Ложись наземь, зажмурь глазки, чтобы не так страшно было, ноги на ширину плеч – и представляй себе кадр из фильма «Пан Володыёвский», что Сенкевич написал. Вдохновляйся.
Не слушать Хельмута показалось мне накладно: ведь не зря он предупреждал, что при случае одной левой прихлопнет. Я вышел на арену, лёг навзничь, и тотчас нечто мягкое проросло из пола, прихватив руки и ноги намертво.
Существо среагировало незамедлительно: росток хищно изогнулся в мою сторону и потянулся к промежности. И – о ужас! – на том месте, где у пениса бывает нечто вроде слюнявого ротика, по всей длине прорезались острые акульи зубки. Я представил себе, как они вгрызаются в мою мошонку или анус…
Нет, в обморок я не хлопнулся, тем более что было некуда. Только отважно стиснул зубы и приготовился вопить.
– Парень, тебе мягкий кляп не дать? – донесся до моего слуха голос. – Прямо весь изнутри скрежещешь. Дантистов мы тут не держим, прикинь.
А тварь тем временем…
Нет, это было не так больно, чтобы я не испытывал стыда, и не так стыдно, чтобы этот садизм можно было перенести хоть с каким достоинством. Куда оно внедрилось, я не понимал – мне было не до того. Я орал, пыхтел и изворачивался, как мог, но ему было хоть бы хны. Оно просверлило себе дорогу через мои мягкие ткани, со скрипом раздвинуло кости и упорно завоёвывало всё новые территории, нащупывая себе дорогу сквозь малый таз, большой таз, извивы тонкого кишечника и большую почечную лоханку. Смешно, что по мере прохождения все эти наполовину реальные, наполовину фантастические термины прямо всплывали у меня в голове. Процесс, обратный родам, подумал я. И даже какой-то вывернутый наизнанку секс. Будь у меня внутри этот… самый замечательный женский мускул…
– В мужском теле на один орган и одно отверстие меньше, чем у женщины, – произносил тем временем прежний едкий голосок. – Сто́ит хотя бы таким образом восполнить недостачу.
Кишки липли друг к другу и стонали, как нищие на паперти. Живот судорожно дёргался, его распирало чем-то на грани чудовищного наслаждения, некие встречные волны пытались вытолкнуть пришельца, но это было уже почти безболезненным – как будто мы с ним миновали некий порог. Диафрагму. Или всё-таки плевру?