Миланку с вечера забрал отчим, мама пока еще дома. Но после того, как детям исполнится по три года, будем начинать их водить в детский сад. Хоть Григорий и против, но мы с мамой уверены, что детям нужно социализироваться. Особенно таким общительным как наши.
Я мечтаю о том, что стану больше зарабатывать. Тогда я смогу себе позволить хороший частный садик. Мы с мамой уже нашли такой. В нем есть бассейн, воспитатели играют с детьми в развивающие игры. И главное, там дети редко болеют.
Я знаю, что мама с Григорием готовы оплачивать сад и для Миланки тоже, но это мой ребенок. И я сама должна его содержать.
Григорий ворчит, он хотел бы, чтобы мама сидела дома вечно. Но мы обе не сомневаемся, что в конце концов мама сумеет его убедить.
И вот теперь все мои планы строить карьеру в этой компании рушатся на глазах. Я не смогу работать с Демьяном. А он, уверена, как только меня увидит, сразу уволит. И конечно он сразу де узнает о дочке.
По дороге в офис мысленно спорю сама с собой, убеждаю, что должна быть сильной, реагировать спокойно и без истерик.
Да, я здесь работаю. Да, я родила дочь. Почему не рассказала о ней? Потому что меня вычеркнули и заблокировали не только из всех возможных каналов связи. Меня вычеркнули из жизни.
Единственный раз, когда я могла сказать о ребенке, был на его свадьбе. Но об этом мне даже сейчас больно вспоминать.
В таком настроении проходит все утро. Приходит время обеда, а никого так и нет. Я уже начинаю тихо надеяться, что сегодня пронесет, как в коридоре раздаются шаги, и на пороге появляется Астафьев.
— Ангелина, знакомься, это Демьян Андреевич, он теперь ваш новый генеральный директор. Демьян, это Ангелина...
— Добрый день.
Заставляю себя поднять глаза и натыкаюсь на испепеляющий взгляд, от которого вспыхиваю как пучок сухой травы в знойную погоду.
3. Глава 3
Ангелина
Вот сейчас он скажет, чтобы я убиралась вон. И за Миланку что-то скажет обязательно.
Внутренне съеживаюсь. Я конечно не питаю иллюзий насчет внезапно вспыхнувших чувств Демьяна к ребенку, о котором он не подозревал, но и обидеть ее не позволю.
Если он только посмеет сказать хоть какую-то гадость в адрес дочки, клянусь, расцарапаю его холеную физиономию. И Астафьев не спасет. Даже если меня уволят со здоровенной черной меткой.
Почему-то все, что касается моей девочки, ранит больнее всего.