Что-то было зловещее в этой суровой, решительной поступи.
Мы с женой до перекрестка молча дотопали, дочка между нами, держала за руки, снизу вверх посматривала то на маму, то на папу. Родной человечек, повисеть норовила, покачаться на руках, пригибая родителей к себе, смеялась.
– Ну что? Сгоняю, может быть… наскоряк? – спросил жену. Похлопал рукой по карману под курткой, где военный билет лежал.
Она уткнулась лицом мне в грудь, руки на плечи положила, обреченно, тихо всхлипнула, почти неслышно. Это движение поразило меня и расстроило окончательно. Потом заплакала молча, по-настоящему, слезы из глаз брызнули.
– Да я и впрямь быстро! Чего тут – пять остановок туда да шесть назад. И сразу к вам… к столу. На штрафную рюмаху…
Стало невыносимо больно стоять перед женой, надо было что-то сделать сейчас, стряхнуть оцепенение целого дня, вырваться из непроходящего сонного гипноза, утвердиться… в чем?
– Мам, ты чего? – захныкала дочь, прижалась к коленкам, сарафан новый потемнел от слез, бант несуразный торчал, головы не видно, косицы снизу круглятся. – Вы что, с папой поразругались, да?
– Нет, доча, мы с мамой не ссоримся. И даже не собираемся ссориться вообще! Впредь! На пятьдесят лет вперед! – Ну, не реви, – смахнула крупные слезы жена, – папа скоро вернется, приедет к дедушке. А мы его там будем ждать. И снова будем все вместе.
Троллейбус с перекрестка тронулся к остановке.
Я резко рванул, влетел запыханный, даже собственный перегар уловил в пустом салоне.
Закачало меня, понесло, будто на гребне волны, вскидывая на неровностях асфальта, по обезлюдевшему городу.
Успел.
Оглянулся.
Жена крепко держала дочь за ручку, а та головенку наклонила, словно к чему-то прислушивалась, смотрят вслед внимательно и растерянно. Пустынная улица. Светофор мигает бесполезно, с тупым постоянством, перед свободным перекрестком.
Сглотнул, покарябало наждаком сухое горло.
«Который час?» – глянул на пустое запястье.
Часы забыл в ванной, когда мыл руки после прихода домой.
Отвернулся к кабине водителя, полез за талончиком в карман. Вдруг увидел в руках складной зонтик.
Зачем? Когда он оказался у меня в руках? И почему жена этого не заметила, не сделала по обыкновению замечания? Сунул с досадой под мышку, и неожиданно получилось больно и обидно.
«Членовредитель!» – подумал про себя зло.