Белуша мягко рыкнула – сказывалась ее прирученность – и легко тронулась с места.
Байк плавно устремлялся через поля и леса, прорезая тьму янтарного цвета фарами. Наконец, Кьяртан затормозил у темного здания в готическом стиле и слез. Бьярни мигом перевернулся в мальчишку, причем одетого: на сей раз ножны у него белые, как мое платье, торопливо отметила Зигрид.
– Давай. Он ждет.
– А свидетели?
– Обещал доставить.
– А кольца?
– За кого ты меня принимаешь? Уже у него.
Говоря так между собой, они торопливо шли по каменным плитам дороги. У самого портала перекрестились, юноша рванул на себя высокую дверь – …И орган торжественно и торжествующе взревел, возгласив прибытие брачующихся.
Тут же зажглись тысячи свечей в канделябрах, алый ковер будто сам подкатился им под ноги.
Сидений не было уже давно – видимо, то, что не доел червь, пустили на растопку. Каждая пядь пола с его знаменитым шахматным рисунком была занята нарядными фигурами. Священник, улыбаясь, ждал в разукрашенном алтаре.
– Подстава, – чертыхнулся Кьяртан, торопливо вытаскивая фату из-за пазухи и напяливая невесте на голову. – Засада. Ведь это ты, братец, нас продал.
– Вовсе нет, – с наглецой хихикнул Бьярни. Он уже отбежал от побратима на безопасное расстояние и теперь цеплялся за невестин шлейф. – Они и без меня знали, я только тебе о том не сообщил. Очень уж охота была дружкой побывать. И кадуцеем бога Меркурия, что покровительствует любовникам. И свечкой… Подержать ее, вестимо.
– Вот и держи как следует, не тяни подол на себя, – гневным полушепотом произнесла невеста. – Из-за тебя, сквернословца такого, я свадебный букет не получу.
– Как то есть не получишь? Эй там, в рядах!
В глубине человеческих масс возникло шевеление, и оттуда возник и двинулся прямо к невесте желтый сияющий круг на палке. Когда он оказался в руках Зигрид, оказалось, что это огромный, только распустившийся подсолнечник, туго набитый молочными семенами, – знак чадородия.
Свидетели стали за молодой четой: у Зигрид был мой Торригаль, у Кьяртана – сама мать аббатиса.
И обряд начался без помех и задоринок.
Правда, король слегка покривился на сторону, когда их с лаборантой на мгновение соединили золотой кандальной цепью, но ее тотчас убрали. Жених надел невесте на палец кольцо с морским жемчугом-барокко, невеста жениху – перстень с плоским изумрудом, похожим на пойменный луг. Знаки обоюдных приобретений, так сказать. По счастью, в Вертдоме было не принято окольцовывать голым золотом.