Вообще-то наша безымянная покровительница и сама живет здесь. Единственная среди нас дама.
Нет, мы бы с радостью поселили ее отдельно, более того – вырастили бы ради нее одной кольцевидный коралловый дворец, в каких обитают островные и прибрежные ба-нэсхин, а теперь еще и мои дорогие мальчики. В самом начале так строились капища и хранилища древней памяти – своеобразные библиотеки из размеченных особым образом раковин. Ручные коралловые полипы начинают это строительство на самом дне моря, доводят до уровня соленой воды и потом как бы поднимают, надстраивают этажи снизу. Селятся они сами в морских этажах, где вечно колышется и переливается вода, предоставляя людям вытачивать помещения в узорном теле надводного рифа. Обставлены эти людские залы почти так же непритязательно, как и наши одиночные клетушки, хотя потолки не в пример выше: там готические своды, здесь – закопченный дымом потолок, где в самом высоком месте пробита дырка для выхода дыма, а в прочих едва умеешь разогнуться. Плоское ложе для спанья, тощая подушка для сиденья, столик для чтения, письма и еды. И немыслимо щедрые звёзды…
Поистине, спрашиваю я себя, прежде чем отойти ко сну, не одно ли и то же бессмертное синее небо над Виртом и Рутеном, даже если на нем сияют иные солнца?
Только наша повелительница не хочет дворцов. И вообще держит себя так, чтобы с гарантией уберечь нас всех от соблазна. (Снова рутенское, торгашеское слово. Оба из них.) И даже так, чтобы я, в наилучших колумбанских традициях, не испытывал к ней никаких родственных чувств. Одни деловые.
Ибо тут я преуспеваю в своих начинаниях – так же, как преуспела в своем далеком сельскохозяйственном клостере моя многоплодная супруга.
– Ну, что скажешь, ученый брат Каринтий? – говорит Старшая.
Она почти никогда не здоровается: не любит тратить время напрасно. Зато уж не упустит шанса – непременно уязвит меня за главное моё здешнее прозвище. Я вполне мог бы, по ее мнению, оставить прежнее королевское имя – Кьяртан. Или, на худой конец, взять одно из принятых у здешних братьев растительных имен. Тех, благодаря которым наша обитель если не по виду, то на слуху кажется цветущим садом. Брат Джунифер, то есть Можжевельник, брат Эвфорбий – Молочайник, брат Лизимахий – Вербейник, брат Котонеастер – Кизильник, отец Бергений – Бадан, отец Артемизий – Полынь и отец Саксифраг – Камнелом…. А еще брат Эпимедиум – Горянка, братец Арункус – Волжанка (река такая есть в Рутене – Волга) и, как венец всего, наш пресвятой аббат, отец Эригерон, то есть Мелколепестник.