Жилин, словно не глядя, отобрал у Жалсанова цигарку, доклеил ее, прикурил и, жадно затянувшись, так же не глядя, отдал Жалсанову.
– Вот так вот, Петя-Петушок! А ты не верил… – Пропустить возможность подначить и посмеяться даже в удаче, даже в радости Жилин не мог. – Наша помощь Сталинграду в действии! Смерть немецким оккупантам! Выше боевую активность!
– Ладно тебе, не трепись, – миролюбиво сказал Колпаков. Но, как человек во всем справедливый, отметил: – Богато получилось. Высверкнуло, ну… что говорить!
Сдержанный, немногословный Малков – рослый, отлично сложенный и красивый – налегая на «о», уточнил:
– У нас в Иваново, в Глинищево сказали б: хорошо уделали.
Все засмеялись, и низкорослый, румяный Засядько, паренек из-под Днепропетровска, восхищенно покрутил головой и повторил: «Уделали».
Малков мельком взглянул на него, довольно усмехнулся и достал баночку с табаком. Он всегда и все делал чуть-чуть не так, как остальные, – либо чуть раньше, либо чуть позже. Но делал красиво, аккуратно, и потому завидно заметно.
– А чо ж это было? – поднял взгляд на Жилина Колпаков.
– Шут его знает… Может, снаряды, а может, мины.
И все, словно по команде, приподнялись и приникли к срезу котлована. На шоссе клубился жирный дым – должно быть, от солярки или масла. Он доходил до вершинок растущего за Варшавкой леса и круто изгибался, косо растекаясь уже не черным, а коричневым потоком над немецкой передовой.
– Ветер меняется… – отметил Жилин. Он помолчал, ожидая ответа, но все смотрели на дым, и Костя добавил: – Надо бы о новых позициях покумекать.
Ему не ответили, потому что дым подбросило новым, запоздалым взрывом, и Жалсанов первый раз за все время вымолвил словечко:
– Мины.
Жилин кивнул.
Они опять присели на корточки, привалившись спинами к глиняным стенкам. Малков глубоко затянулся и спросил:
– Младший сержант, что там нового?.. – и кивнул в сторону, на юг.
– Что-что… После упорных боев оставили… несколько домов.
Жилин и сам не заметил, как он сгладил сообщение, уж очень ему хотелось, чтобы под Сталинградом было полегче.
– Хреново, – отметил Малков.
– А мы все сидим… – вздохнул Засядько.
– Ну вот и сбегай! – вдруг разозлился Жилин: он понимал Засядько. У обоих близкие остались в оккупации. – С чем побежишь? Танков нет, артиллерия, видно, карточки получила, снаряды на сухари сушит. Не знаю, как ты, а я нашу авиацию с лета не видел.