Школа встречает пугающей тишиной. Наверное, опять слишком рано. Как тогда, во втором классе: маме надо было на дежурство, и она привела его раньше всех. Проходит по коридору. Надо переобуться. Кажется, нет сменки. Он же брал… Или нет? Он ведь теперь всё проверяет. Как можно было забыть сменку? И что-то опять настораживает. В школе не горит свет. Сумрачно, и, видимо, так рано, что его ещё не включили.
Он садится и недолго сидит на скамейке в полутёмном коридоре. А что если класс открыт? Ему больше не хочется сидеть в коридоре в одиночестве. Мальчик встаёт и идёт по лестнице, что в конце коридора.
Ступеньки.
Он считает их по привычке. Обычно тут пахнет мокрым свежевымытым полом. Но сейчас всё по другому.
"Что не так?" – этот вопрос начинает липко шевелиться в груди и скрипеть, как дачная калитка на заброшенном участке. Ребёнок поднимается наверх, слышит шаги. Сердце замирает. Он медленно пятится назад по лестнице, но шаги приближаются. Появляется тёмное пятно за дверью. Кто-то откроет её сейчас в этой пустой школе с той стороны. Мальчик уже кричит внутри себя: "Кто там?!" Но продолжает пятиться, не в силах бежать. Дверь резко распахивается, появляется Ольга Семёновна. Она вела у него занятия несколько лет назад.
– Павлик? – Ольга Семёновна удивлена. – Я не знала, что это ты. Пойдём со мной.
Мальчик вздыхает с облегчением: Ольга Семёновна – добрая. И послушно идёт за ней. В конце коридора тусклый свет. Наверное, в одном из кабинетов его уже включили. Они идут дальше, но вдруг что-то останавливает.
– Ольга Семёновна, почему никого нет?
– Все там. Мы сейчас придём к ним, не волнуйся, – и Ольга Семёновна берёт Павлика за руку. Она у неё холодная, как у многих старых людей.
Ольга Семёновна уже старая.
Павлик понимает, что отстраниться будет неудобно. И послушно держится за учителя. Они выходят к свету, но ребёнок чувствует сопротивление. Нет, оно не внутри него. Будто его тянет назад необъяснимая сила.
Слова.
В памяти вдруг всплыли слова молитвы. Такую читала мама перед сном. Он как будто отчётливо услышал её голос, читающий эту молитву.
– Нет, – мальчик вырывает руку. – Я хочу к маме.