Олигарх неподвижно лежал у окна. Кирилл стоял в дверях нацеленный пистолетом в грудь Наума, а последний сжимал рукоять ножа и тяжело дышал.
– Лина, уйди! – крикнул Кирилл, – тебе не нужно это видеть.
– Нет! Стой! – Ангелина прыгнула вперед, закрывая собой охранника. – Давай выслушаем его.
Наум опешил. Сплюнул и, громко выдохнув, сказал:
– Девка права. Давай поговорим. Ты не все знаешь. Эта скотина… – он показал на лежащего навзничь богача. Тот, словно в ответ, тихо застонал. – Герман пойдет на все ради этого эликсира. Ты не знаешь сколько людей полегло в поисках. Всех убивал ради шальной идеи владеть миром вечно. И меня шантажом втянул в эту грязную историю. Он – настоящий изверг.
– Но я думала, что Герман просто вылечиться хочет, – Лина прошла к лавке и, отряхнув пыль с руки, поставила лампу на стол. Устало села и засмотрелась на трепещущий огонь.
– Этот ученый был немым. Прочитать рукописи мог только человек разбирающийся в языке и символах.
– Я… – опустив голову, пробормотала Лина. После подвала руки были холодными. Она спрятала их в карманы, нащупав пучки растений и маленькие бутылочки с настойками. Вытащила их и нервно сжала кисти.
– Точно! – подтвердил охранник. – Я много лет служил Герману, а он так был поглощен идеями о всевластии, что не замечал, как теряет самое важное. Захватывал компании, убивал ради золота и богатства, – Наум, густо выдохнув, сделал паузу. – Более двадцати лет назад заболела его жена. Он, мразь, держал ее взаперти, боясь, что та ляжет под другого. И она сорвалась…
Наум остановился, чтобы вдохнуть.
– Не понимаю, – Лина глянула на олигарха. Он лег на бок, свистел носом и сплевывал кровь. Кэйса перевела взгляд на Кирилла. Тот держал Наума под прицелом. Проводник был мертвенно-бледен, но она порадовалась, что цел. Даже слабо улыбнулась ему, хотя Кирилл отвел взгляд.
– Чего по молодости не совершишь, – снизал плечами охранник, потер подбородок. – Когда ты родилась, Злата умерла. Тебя отправили в интернат, взяв с меня обет молчания взамен на твою жизнь.
– Что вы говорите…
– Мы так и не знаем, чья ты дочь, – буркнул Наум. – Хотя Герман уверен, что моя. Даже проверять не стал.
– Что?! – больно кольнуло в груди. Слова били похлеще кнута. Хотелось закрыть уши и вытереть память. Одна мысль о том, что Соколов может быть ее отцом – приводила в ужас. Хотела бы она такого отца, как Наум? Нет, нет и нет! Ей никто не нужен.