– Останешься, останешься, – сказал Глеб. – Мы поможем.
– Это было бы неплохо. А кто вы, если не секрет?
– Ну, это потом, потом, кто мы, кто вы… Мы же тоже не знаем, кто ты… Ты хороший парень, это сразу видно, но так уж получилось…
– Это не твоя вина, – погрустнев, сказал Пётр, – а твоя беда… Да, но мы никуда не спешим. Можешь ещё пивка заказать. И водочки заодно.
Паша встал и подошёл к стойке.
Вернулся с тремя стопками, девушка сразу вслед за ним принесла три кружки «Августинера».
– Мы, конечно, сами виноваты. Ну, расслабились немного, думали, немцы в городе, кто ж знал, что ты русский… Мы тебя не вычислили, хе-хех…
– Вы тоже были не в косоворотках, – сказал Паша.
– Ну да, – криво улыбнулся Глеб, – но ты же слышал всё.
– Ну и что?
– А то, что… Мы для тебя раньше стали русскими, чем ты для нас.
– Это имеет значение?
– Ещё какое… Ты всё слышал, понимаешь. Всю новую схему потоков мы с Петром при тебе озвучили – так уж получилось, брат. Мы не часто по заграницам шляемся, вот и зарапортовались, ты уж прости нас, – совсем грустно закончил он и допил пиво, – это наш прокол, фак… Но нам больше ничего теперь не остаётся…
– Как что? И я чёт не понял – за что это я вас должен простить?
– Да так…
– Видишь ли, Паша, – сказал Глеб, – то знание, которое ты случайно получил в метро… как бы это поточнее выразиться…
– Несовместимо с жизнью, – подсказал Пётр. – Метро – это вообще такое место… Вот грипп там можно подхватить, птичий или даже свиной…
– Вы сами-то понимаете, что несёте? – спросил Павел и, сам себе удивляясь, стал оправдываться: – Да не видел я никакой схемы! И не слышал! Я же сто раз вам уже сказал, что я был в тот момент очень далеко, сон мне снился про Толстого…
– Про Толстого? Слышь, вообще-то он и правда с закрытыми глазами сидел, – сказал Глеб, резко повернув голову к товарищу.
– Но не с ушами же, – апатично заметил тот и сделал глоток. – Что, совсем ничего про Гибралтар не слышал?
– Даже про Гольфстрим! Ну что вы, с ума сошли, какие потоки!
– Ну и ладно. Но ты знаешь вообще, где это, Гибралтар, Гольфстрим, а?
– А вы… знаете что, – сказал Паша, – мне это надоело. Я не собираюсь больше перед вами оправдываться. Всё, всё, хватит абсурда. И платить за меня не надо, себя только не забудьте… – С этими словами Паша встал, чтобы пройти к стойке, но Пётр тоже встал и нагловато приобнял его за плечи.