Кроваво-красная пасть Нидхогра раскрылась, обдавая девочку своим нестерпимо жарким дыханием.
София вновь попыталась крикнуть, и снова безуспешно: над ней сомкнулись гигантские челюсти, а кости девочки хрустнули от вонзившихся в нее острых, как ножи, клыков. И только тогда из ее горла вырвался нечеловеческий жуткий крик.
Придя в себя, София резко вскочила. Внезапно она ощутила холод, пропитанная потом пижама прилипла к ее телу. Вокруг рассеянный полумрак. Светало. Девочка увидела одеяла, трубку неоновой лампы на потолке, задвинутую на окошке штору – словом, всю умиротворяющую картину вагончика, в котором она жила на протяжении почти месяца. А еще Лидию.
– Все в порядке? – спросила встревоженная подруга.
София ответила не сразу.
– Да, думаю, что да. Это был просто ночной кошмар.
– Я услышала, как ты закричала, и тогда…
Лидия несколько смутилась.
София все еще продолжала сердиться. Она старательно пыталась не вспоминать про казус на арене и все, что за ним последовало.
Она никак не могла в это поверить: Лидия, улыбаясь во весь рот, вошла в раздевалку и даже стала осыпать ее комплиментами. Но за что? За грациозный прыжок в торт?
Ох уж она и расхваливала ее, еще бы! Быть может, даже слишком.
Как бы то ни было, но София не хотела мириться, и Лидия, казалось, была раздражена этим не меньше своей подруги.
– Давай пошевеливайся. Тетя Альма приготовила завтрак.
София умывалась еще четверть часа. Она завтракала вместе со всеми артистами на цирковой арене, в окружении ряда столов, устанавливаемых по утрам, в обед и на ужин. Само по себе это не вызывало у девочки никакого раздражения: в это время всегда царило беззаботное настроение, и потом циркачи были весьма симпатичными людьми. Здесь сидел Маркус, укротитель зверей, сильный и добрый мужчина, который, казалось, только что сошел с цирковых афиш прошлого. Из него вышел бы отличный конферансье. А вместо этого он дрессировал слониху Орсолу, с которой у Софии прежде вышла еще одна пренеприятная история, как раз в тот день, когда она познакомилась с Лидией. Профессор тогда настоял на том, чтобы девочка сфотографировалась со слоном, и она, по своему обыкновению, нашла способ стать всеобщим посмешищем, полетев вверх тормашками в тот самый момент, когда попыталась взобраться на круп животного. Маркус и Орсола были словно отец и дочь и просто потрясающе понимали друг друга. София могла поклясться, что они смотрели друг на друга влюбленными глазами.