Вячеслав хотел бы придерживаться проверенных веками традиций, но в столице иначе было нельзя. Не выжить. Его поколение сильно отличалось и от своих родителей, и от таких, как баба Вера. Поэтому и тянуло парня в её старую избу, где душа отдыхала от бешеного ритма офиса и отношений, царивших там. Проезжая Дмитрову гору, он мысленно повторял себе:
– Мы не в Москве, дружок, мы в Старцево. Едем медленно. Тут все свои.
Поэтому, он старался и в доме сохранить всё, как есть. Единственным изменением, собственноручно сделанным новым домовладельцем, был проход из крытой веранды в оборудованный под гараж сарай, чтобы не обегать каждый раз полдома, дабы пройти к машине. Теперь это позволило незаметно для посторонних глаз прогуляться с незнакомкой из «Форда» к двери, ведущей в подземелье. Впрочем, прогулка оказалась утомительной и совершенно неприятной. Сначала её пришлось вытащить из огромной до пят дохи. У незнакомки оказалось изящное тело. Она была в цельном красном купальнике. Босиком. Брюнетка с короткой стрижкой. Глаза так и остались открытыми. Чтобы не смотреть на безжизненное лицо молодой женщины, он завернул ещё податливое тело в плед и понёс, перекинув через плечо. Опускаться по узкой лестнице в погреб пришлось в обнимку.
Славка в одной руке держал громоздкую лампу, другой прижимал незнакомку к себе. Она оказалась ниже ростом, её ступни раскачивались в такт шагам и стучали по его коленкам. Через плед чувствовалось, что она просто ледяная. От мысли, что незнакомка стала жертвой в чьей-то игре по его вине, Славка чуть не выронил тело. Голова качнулась, плед сполз на худенькие плечи, и на парня уставились большие испуганные глаза. Они были совсем рядом. Светлые, бездонные, выразительные. Отводя свой взгляд на ступеньки, он мельком заметил маленькую татуировку в виде бабочки на обнаженном плече. Рисунок на крылышках напоминал какие-то символы.
Парень, словно во сне, дошел до второй двери и не нашел ничего лучше, как усадить незнакомку на пол у обгоревшей кирпичной стены. Здесь было холодно, и в тишине можно было различить, как порывы ветра тоненько посвистывают в щелях между старыми кирпичами.
Приход в полуразрушенной церкви Иоанна Предтечи на Каменке близ Иванова брода был малочисленный, поэтому ни Крещенский сочельник, ни литургия, ни исповедь, ни всенощное бдение здесь не проводились. Лишь утром, к поздней литургии, приехал священник из соседней деревни для раздачи крещенской воды. Он набрал ее по дороге, остановившись у купели, вырезанной в виде пятиметрового креста во льду.