– Какая копна? Что за голод! Пустяки, никакого голода нет! У меня, батюшка, копна семь мер, слышите? Семь мер в этом году дает. У меня, батенька, пятьсот четвертей в этом году одной пшеницы-с! Вот что-с. Какой тут голод? Урожаи не ниже среднего… У меня, сударь мой…
– Помилуйте, какой голод! – громко вмешивается третий собеседник, господин джентльменского вида. – Я предлагаю тридцать копеек в день, и никто не идет ко мне работать. Разве это нужда? Поверьте, если бы они нуждались, они бы и за гривенник пошли.
– Да ведь я говорю только, что в Муразовской волости…
– Нет, позвольте-с! У меня в самом Муразове погреб. Если бы был голод, разве не было бы заметно по отпуску спирта?
– Пьяницы! – перебивает мрачный отставной генерал, хранящий в своем сердце предания «Вести».
– А? Разве не было бы заметно? – победоносно кричит изящный владелец погреба, наклоняясь своей бородой к самому лицу низенького протестанта. – Они, милостивый государь, водку пьют, как и всегда! А вы в набат, голод…
– Дармоеды! – гремит генерал и, полный негодования, требует рюмку хересу.
Низенький человечек скромно удаляется.
– Вредный человечек, ваше превосходительство.
– Пьяницы! Что-с, что вы говорите? – строго и внезапно обращается генерал к изящному владельцу погреба.
– Франт этот, говорю, ваше превосходительство, вредный человек.
– А, да, да, из них, из этих, из новых. Лентяи!
Составляется одиннадцать пулек.
* * *
Иван Иванович Половин проснулся в необыкновенно приятном расположении духа. Да и было от чего. Наступающий день был для него великим днем. Он был скромный человек и не жаждал славы, но вдруг случилось обстоятельство, поставившее его в центр общественного водоворота: предводителя дворянства хватил паралич, так что он оказался неспособным председательствовать на предстоящем земском собрании. И воля судьбы указала Ивану Ивановичу взять на себя эту почетную и трудную обязанность.
Когда Иван Иванович, напившись чаю, надел свой мундир на белой подкладке, с длинною талией и пришитыми орденами, и вышел на улицу, то даже Марья Ивановна, проходившая в это время мимо, возопила от восторга и надежды увлечь в свои сети приятного подполковника. Господин Растопыркин на минуту был забыт.
Конец ознакомительного фрагмента.