И,
собственно, такими мы все и остались в веках, которыми показались
нам следующие часы.
Сухопутных вояк сменили полицейские, а затем и
вовсе флотские офицеры. Какой-то адмирал даже задвинул ещё более
лихо закрученную речь, чем все его предшественники. А потом на
сцену поднялся некий представитель ООН и толкнул ещё более мощное
послание к нации, хотя мощнее уже вроде как было уже и
некуда…
Однако
едва не пустивший от всего этого слезу умиления Фуюцки вызов
принял, поднялся для специального доклада и выдал такую
феноменальную пургу, что сорвал аплодисменты явно хренеющих от
всего происходящего слушателей.
И
понеслась…
Награждение всё никак не начиналось, однако мои уши
желали отсохнуть, а мозг был расплавлен и жаждал тепловой смерти.
Возможно даже что тепловой смерти всей Вселенной – раз уж ему
плохо, то пусть будет плохо и всем остальным.
Очень
хотелось убежать куда-нибудь далеко-далеко – в тишину, в глушь, на
Хоккайдо. И хорошо ещё, что почти совсем не хотелось спать. Хотя
только воспоминаниями о синхротестах и спасался, потому как там
тоже часами приходилось сидеть и не делать ровным счётом ни
хрена.
Гендо был
невозмутим, Фуюцки слушал речи с величайшей благожелательностью
(или же её феноменальной имитацией). Рей продолжала конспектировать
речи… Надо полагать. Потому что в её ураганной скорописи я почти
что ничего не понимал. Рицко тоже что-то писала в блокнотике, но,
кажется, это были непонятные мне формулы. Не отставала от
сотрудников научного отдела и Мисато, с лица которой можно было
ваять барельеф «генерал Ли перед битвой при Геттисберге». Однако
из-под пера майора выходили замысловатого вида создания, в которых
я с некоторым трудом опознал что-то похожее на отрисованных в стиле
аниме человечков. Местами это даже напоминало мангу. Или, если
угодно – лубкi азiацкiя.
И, как я
теперь знал, кроме вокальных данных (умение громко орать не
считается), майор Кацураги и в изобразительном искусстве
демонстрировала крайне… ммм… своеобразные навыки и стиль… Да-да,
тот самый кубизм в моей трактовке.
Майор
определённо была моей сестрой по маразму… то есть по разуму… А,
нет, именно по маразму – рисовали мы одинаково паршиво.
Начали
закрадываться подозрения, что вся творческая жилка Мисато – это
придумывание восхитительных историй, сиречь отмазок для начальства,
но исключительно в устном варианте.