Протащив вещи по заросшей, когда-то посыпанной песочком дорожке, отметила с тревогой, что, если она собирается здесь жить постоянно, ей предстоит большой ремонт: на крыльце доски прогнили, бревенчатый фундамент покрылся трещинами, в мезонине почти не осталось стекол, и отопление необходимо опять же. Лиза задрала голову и окинула взглядом фасад, сердце снова откликнулось радостью.
Она поднялась на веранду; прикрыв глаза, постояла немного, призывая на помощь лучшие воспоминания о жизни в этом доме, и, придерживая ногой накренившийся чемодан, стала искать в сумке ключи. Замок был старый, и победа над ним стоила злых слез и сломанного ногтя.
Наконец, Лиза, подперев дверь чемоданом, вошла в темную прихожую, нащупала щиток с пробками и, закрутив их покрепче, щелкнула выключателем. Тусклая пыльная лампочка осветила вешалку, на ней, как и прежде, висел бежевый пыльник тети Веры. С ним была связана одна из множества домашних тети-Вериных легенд. Якобы был он найден в саду под сиренью, а кому принадлежал – никто не знал. Тетя носила его долгие годы с удовольствием и говорила, что от него исходит особая энергетика. Лиза провела по ткани тыльной стороной ладони – «Ну, здравствуй, тетя!» – и подумала, что было бы замечательно, если бы дух Веры Александровны еще витал среди этих стен.
Первое, что она сделала, бросив поклажу посреди комнаты, пошла в тетину спальню, проверить «ту самую» дверь за вышитым ковриком. Дверь была на месте, не открывалась и никуда не вела.
Снова и снова мысленно Лиза возвращалась в тот далекий день, когда Вера Александровна показала ей дверь за ковриком. А что было до этого? Она сказала, что ей всегда нравился этот ковер. И тетя ответила, что его вышивала ее прабабушка, и они долго разглядывали крестик за крестиком, проложенные толстой шерстью по полотняному переплетению. Тетка отогнула нижний угол, чтобы лучше дать ей рассмотреть изнанку вышивки. Так Лиза увидела дверь в первый раз.
Она нежно провела ладонью по широким доскам двери, пальцем обвела узоры сучков, вновь подивилась наличию этой тайны в доме.
– Да никакая это не тайна, – вдруг стала объяснять она сама себе. – Когда-то этот дом был в три раза больше, но часть его сгорела. А дверь осталась. За ней сад. И теперь уже чужой.
Лиза сняла ковер и почувствовала внутреннее пульсирующее напряжение. Она приникла к двери всем телом и гладила старые, на ощупь почти шелковые, доски, и тогда весь ее организм ощутил прилив прохладный, легчайший, как бывает, когда на нагретое солнцем тело надеваешь свежую полотняную рубашку.