С тех пор мужчина старался как можно больше времени уделять жене и сыну.
Жизнь измеряется не количеством вдохов. Она измеряется количеством моментов, которые заставляют нас задержать дыхание.
Время утекает от нас каждую секунду. И его нужно полезно тратить прямо сейчас.
Я расскажу вам притчу: в стародавние времена пришла к Гаутаме Будде убитая горем женщина, потерявшая сына. И стала она молить всемогущего вернуть ей ребенка. И велел Будда женщине вернуться в селение и собрать по горчичному зернышку с каждой семьи, в какой не сожгли бы на погребальном костре хотя бы одного ее члена. И обойдя свое селение и множество других, не нашла бедняга ни одной такой семьи. И поняла женщина, что смерть есть естественный и неотвратимый исход для всех живущих. И приняла женщина свою жизнь такой, как она есть, с ее неизбежным уходом в небытие, с вечным круговращением жизней.
Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня. Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала:
– Огонь светит.
Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала:
– Он жжётся!
Третья, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся.
Получивший знание лишается возможности говорить о нём, поэтому знающий молчит, а говорящий не знает.
У Чжуан-цзы умерла жена, и Хуэй-цзы пришел ее оплакивать. Чжуан-цзы сидел на корточках и распевал песни, ударяя в таз. Хуэй-цзы сказал:
– Не оплакивать покойную, которая прожила с тобой до старости и вырастила твоих детей, – это чересчур. Но распевать песни, ударяя в таз, – просто никуда не годится!
– Ты не прав, – ответил Чжуан-цзы. – Когда она умерла, мог ли я поначалу не опечалиться? Скорбя, я стал думать о том, чем она была в начале, когда еще не родилась. И не только не родилась, но еще не была телом. И не только не была телом, но не была даже дыханием. Я понял, что она была рассеяна в пустоте безбрежного хаоса.
Хаос превратился – и она стала дыханием. Дыхание превратилось – и она стала телом. Тело превратилось – и она родилась. Теперь настало новое превращение – и она умерла. Все это меняло друг друга, как чередуются четыре времени года. Человек же схоронен в бездне превращений, словно в покоях огромного дома.