Напротив, я отнеслась с осторожностью к воспоминаниям, записанным «со слов бабушки» внучатыми племянниками Бакста, которые принято считать чуть ли не первоисточниками. Свидетельства и тексты Жан-Луи и Стефана Барсака, в частности переведенные на русский язык, являются причиной серьезного количества ошибок в биографии художника, причем ошибок как смысловых, так и фактических[49]. Сын Бакста Андрей (1907–1972) и жена Любовь Павловна Третьякова-Гриценко (1870–1928), страдавшая под конец жизни психическим расстройством, воспоминаний не оставили, а ту часть архива отца, которой сын располагал, он передал в Третьяковскую галерею. Сестра Бакста, жившая с ним в последние годы, Софья Розенберг-Клячко (1869–1944), также ничего не написала. «Вспоминали» на старости лет, и главным образом устно, три ее дочери: Марина Барсак[50], Мария Константинович и Берта Ципкевич[51]. Воспоминания Марины записали ее внуки Жан-Луи и Стефан Барсак. О качестве этих воспоминаний можно судить по написанной ее рукой по-французски биографии Бакста, хранящейся в архиве Парижской Оперы[52]. Она начинается длинной цитатой из статьи Арсена Александра в книге Декоративное искусство Бакста, которую я уже упоминала. Именно по этому изданию Марина Барсак и «вспоминала» о месте и дате рождения дяди (Петербург, 1868 год), о его жизни вплоть до переезда в Париж. Заканчивалась записка личными воспоминаниями такого рода: «Что я могу сказать об этом человеке? Мои воспоминания о дяде восходят ко времени, когда он вернулся в Петербург из Парижа после трехлетнего там пребывания. Мне было три года. Веселый, нежный, громко говорящий и всегда полный энтузиазма по отношению ко всему, что его занимало. Он очень любил (обожал!) двух своих сестер (одна из них – моя мать) и своего брата, журналиста и театрального критика. Он любил детей, особенно маленьких девочек, и занимался мной, причесывая меня и обучая меня моему имени и адресу на случай, если я потеряюсь на улице. Он водил нас, меня и маму, на выставку художников Мира искусства, которая помещалась в музее Штиглица. Впоследствии он выставлялся со своими друзьями из Мира искусства каждую весну в Салоне. Он был тогда преподавателем рисунка у детей великого князя Владимира Александровича, Кирилла, Бориса, Андрея и Елены; у меня сохранились фотографии, подписанные ими