Люди его, как и ожидалось, находились на подворье. Даже сотники жили в сотницкой казарме, а вот у них – отдельное подворье. По здравому размышлению, воевода решил поселить эту братию обособленно. С одной стороны, отборные бойцы, снаряжения своего – видимо-невидимо, как и имущества. С другой – таких лучше держать в сторонке. Одного взгляда на эти разбойничьи рожи было достаточно, чтобы понять: добра от них не жди. Даже воевода для них не был авторитетом, лишь один человек мог отдавать им команды. Хотя они и считались людьми служилыми, командира своего никак не желали называть десятником – только атаманом и величали.
Во дворе его встретила старушка Любава. Знатная травница и лекарка, к ней люд со всей округи стекается, а она никому и не отказывает. Воевода хотел было возмутиться по поводу присутствия женщины среди военного люда, да потом махнул на все рукой. Вообще многое спускалось Добролюбу. Отчего Любава привязалась к этому человеку, никому было непонятно, но она определенно всегда старалась держаться к нему поближе. Может, оттого, что таким знахаркам время от времени достается от разъяренной толпы, когда ум за разум заходит, а в голове одна каша и хочется всю вину за свои горести свалить на чьи-либо плечи. Для такого дела знахарь подходит как нельзя лучше. Потом и пожалеют, и повинятся, а назад уже ничего не вернуть. А коли рядом с лекаркой приключится такой вот удалец… Нет, злобу лучше выместить на ком-нибудь другом.
– Чего, добрый молодец, голову повесил?
– Скажешь тоже «добрый».
– Добрый-добрый, чай, родичи знали, когда имечко-то давали. А то, что до крови сейчас охочий, дак исцеление твое близко. Скоро совсем появится человек, который жизнь твою перевернет и заставит по-иному на все взглянуть.
– Бабка Любава, ты бросай предрекать-то, – горько усмехнулся Добролюб. – Лекарка да травница ты знатная, на всем свете такой не сыщешь, а вот в будущее ты лучше не зри. Не твое это. Что до доброты, так тебе ведь неведомы мысли мои, а они совсем не добры.
– Дак на ворога идти, откуда тут добру-то быть.
– Бабушка, а есть у тебя травка…
– У меня всякой травки в избытке, и та, что отправить в мир иной может, тоже имеется, потому как если с умом применять, то и она на пользу. Но то не про твою честь, – ничуть не напуганная нахмуренными бровями собеседника, выговорила старушка.