Осенью я пошел в четвертый класс. Моей классной была пожилая историчка Вера Сергеевна. На классных часах и политинформациях она вспоминала пятидесятые годы и Сталина, говорила, что тогда «в стране был порядок, а сейчас – бардак».
Сразу после осенних каникул мы узнали, что умер Брежнев. Нас собрали в актовый зал на «траурный митинг». Выступал директор, «Коля-Косой», что-то бубнел про «тяжелую утрату для всего советского народа» и «необходимость сплотиться». Потом то же самое повторяли завуч по внешкольной работе и председатель комитета комсомола Васильченко. Следующий день объявили неучебным, но заставили всех прийти в школу и убирать территорию. После уборки Вася Бобков предложил мне поехать на клейзавод «бить крыс». Мы проехали три остановки на троллейбусе «двойке», перелезли через забор. По кучам вонючих гниющих костей носились огромные серые крысы. Меня тут же стошнило от запаха. Вася захохотал, сказал, что я «маменькин сынок», схватил палку и стал бегать по костям, стараясь попасть палкой по крысе. Я поехал домой один.
Весь четвертый класс я проучился в музыкальной школе по классу аккордеона, но бросил, не сдав экзамены за год. Родители попилили меня, а потом отстали. Я с самого начала ненавидел музыкалку и аккордеон.
В пятом классе погиб мой одноклассник по кличке Сцуль. Его и еще двух пацанов не взяли в команду на «праздник строя и песни», и они, пока мы репетировали в спортзале, поднялись на лифте и вылезли на крышу девятиэтажного дома – тогда самого высокого в нашем районе. Пацаны гонялись друг за другом по крыше, Сцуль добежал до самого края, не удержался и упал.
Летом после пятого класса мы с родителями и Наташей ездили на базу отдыха под Одессой. Это был последний раз, когда мы куда-то ездили всей семьей. Погода была плохая, папа покупал на рынке домашнее вино и выпивал в одиночку в комнате. Из-за этого они с мамой все время ругались. Наташа все вечера где-то шлялась, приходила поздно, говорила, что ходит на танцы.
В марте, в шестом классе, снова умер генсек – Черненко, всего через год после предыдущего, Андропова. Дома было много разговоров про то, что «поставили молодого». «Молодому» Горбачеву было 54 года.
Летом Наташа поступила в пединститут, на филфак, а я уехал на две недели в «лагерь труда и отдыха». Там мы до обеда пололи грядки в колхозе, а после играли в карты и делали друг другу «подлянки».