– Мама! Что за разговор? Пусть, то вам за сервис, так сказать.
Тёща молча смахнула купюры и подошла к настенному шкафу. Молча открыла дверку и сунула деньги под жестяную коробку с лекарствами. Там лежали карбованцы «с горелки», так тёща называла выручку с продажи самогона. Деньги эти она пускала в оборот бюджета лишь на неправедные дела. Заплатить за свет, дрова, уголь. Так как считала, что праведное дело – это внуки, дочь, здоровье, одежда, корм для скота и сама скотина.
– Жди! – коротко бросила она в сторону зятя и пошла из дома в сторону погреба, что исполином стоял в углу подворья.
Юрок посмотрел в окно и, удостоверившись, что тёща, открыв навесной замок, скрылась за массивной дверью, опрометью метнулся к настенному шкафу. Вынув из-под банки свои купюры, он аккуратно поставил жестянку на место, сохранив «пейзаж» нетронутым. После прошёл в горницу и натянул на себя спортивные брюки, что служили ему домашней одёжкой. Свитер, что достался от сына, с броской надписью по животу "BOYS".
Тёща уже входила в переднюю. Юрок пошёл на звон стекла. То тёща доставала ему рюмку и нехитрую снедь из холодных деревенских закусок. Сало с проростью, солёные огурцы, хлеб, репчатый лук, варёный картофель в чугунке.
Юрок вышел в переднюю и приступил к трапезе. Тёща заметно подобрела к зятю на фоне свершившейся финансовой сделки.
Нерадивый зять махнул рюмку и захрумкал маринованным огурчиком.
– Что в деревне? Новости какие, а, мам?
– Да ничего особого нету. Бабу Параску схоронили, так ты это знаешь.
Юрка молча кивнул головою и махнул вторую рюмку.
Продолжая утреннюю трапезу, он слушал тёщу, а сам крутил в голове мысли.
Оглядевшись, он почувствовал, что муторное утро отступило и мыслям в голове уже стало свободно.
Вылив в рюмку остатки самогона, он отставил её в сторону.
– Пойду на двор. Гляну, что там в хлеву, да почищу у свиней, – твёрдо сказал он и встал из-за стола.
– О! То дело! – удовлетворённо кивнула головою тёща и стала прибирать посуду со стола.
Уборкой это вряд ли можно было назвать. Тарелки с продуктом просто накрывались другими тарелками и выносились в холодную веранду, где и покоились на столе до следующего потребления снеди.
Пока Юрок надевал сапоги, тёща выносила посуду. Надев обувку, он потопал сапогами об пол, чтобы те хорошо сели по ноге. Взял рюмку с водкой и опрокинул ту в рот.