Пол прислал мне эсэмэску, когда я проезжала поворот.
ПОЛ: Либби, ты в порядке ТОЧКА Немедленно должен услышать конец твоей истории ТОЧКА Приеду и вытащу тебя в Нью-Йорк ТОЧКА.
Я: Пол, ПРЕКРАТИ! Все хорошо. Насколько это может быть у безработного без рекомендаций.
ПОЛ: Бой-баба! Ты наконец послала в задницу эту старую кошелку?
Я: Именно.
ПОЛ: Отлично. Я думал, ты и помрешь в этом гребаном офисе. На связи. Чмоки.
Я выключила телефон и вздохнула. Если бы он знал!
Вернувшись домой, я застала Тома у плиты, в воздухе витал запах свежеиспеченных шоколадных кексов.
На долю секунды я ему обрадовалась, и не только потому, что он приготовил мой любимый десерт. Я ведь могла рассказать ему, как я победила Джеки, злобную, упертую диктаторшу! Потом я заметила, что у него перевязана рука, и все вернулось.
– Не хочу, чтобы ты здесь был, Том. А это, – я показала на повязку, – перебор, тебе не кажется?
– Либби, я тебя люблю, – сказал он.
Я наклонила голову и минуту рассматривала его, прикидывая, как бы перевалить на него часть своей эмоциональной боли, как будто это была исчисляемая величина, которую можно разделить между нами. Потом я улыбнулась слегка безумной улыбкой.
– Том, очень мило с твоей стороны, и наверняка ты думаешь, что это правда. На самом деле ты любишь член. Письку. Петушок. Потому что если бы ты любил меня, почему ты мне не сказал правду много лет назад? Десять, семь, даже пять лет назад я была бы готова справиться с этим. А сейчас? Мне тридцать пять лет, Том. У меня устоявшиеся привычки. У меня седые волосы и целлюлит. – И рак, мысленно добавила я, но придержала эту новость при себе. Возможно, это эгоизм, но я не хотела позволять Тому горевать вместе со мной. Я была слишком обижена, чтобы делиться с ним частью себя – даже больной частью.
– Это несправедливо, Либби, – сказал он. – Нас воспитывали в убеждении, что гомосексуальность – это грех, и я решил, что у меня есть выбор. И меня тянуло к тебе.
Я поморщилась.
– В прошедшем времени.