Для назначения меня на эту вакансию требовалась канцелярская процедура, которая обычным порядком заняла бы дня три, но тут ее обделали в несколько часов: по докладе начальнику эскадры его штаб должен был запросить штаб наместника, не встречается ли препятствий к моему назначению; штаб наместника, по докладе его высокопревосходительству, должен был ответить, и в случае благоприятного ответа, доложенного начальнику эскадры, этот последний мог отдать приказ о временном моем назначении, которое получало формальную санкцию после утверждения его приказом самого наместника.
Дело оборудовали блестяще. Я сам служил за рассыльного и носил бумаги из одного учреждения в другое.
– Ну, братец, теперь дело в шляпе! – говорил старый товарищ, у которого я поселился, – вечером выйдет приказ по эскадре, а о приказе наместника не заботься: он в эти мелкие перемещения не входит. Это предоставлено Вильгельму Карловичу[12], а он ответил – «препятствий нет». Поднесем «самому» корректуру подтвердительного приказа – пометка зеленым карандашом – и кончено! – Спасибо, дорогой! Сердечное спасибо! За обедом ставлю Мумм, а теперь пойду повидать К. Может быть, сдача денежной суммы…
– Так я позову к обеду кого-нибудь из наших? – кричал он мне вслед.
– Зови! Зови! Спрыснем!..
Я нашел К. в запасных комнатах Морского собрания, лежащего в постели, в сильном жару[13]. Одно, что он твердо помнил, это отсутствие на его руках каких-либо денежных сумм.
– Только что начали кампанию, а потому денег никаких. Снабжение, припасы… там должно быть… в книгах… Вы найдете… – он, видимо, усиливался вспомнить, привести в порядок мысли, лихорадочно теснившиеся в голове, но его жена, бывшая тут же, исполняя роль сестры милосердия, так красноречиво взглянула на меня, что я заторопился покончить деловые разговоры, пожелать доброго здоровья и уйти.
Дома – чертог сиял! Хозяин, выражаясь эскадренным жаргоном, «лопнул от важности» и устроил обед gala[14].
– Идет «Решительный»! Место «Решительному»!
– Господа! Без каламбуров! «Решительно» прошу к закуске! – провозгласил хозяин. – Институтки вы, что ли? Лобызаться, когда на столе свежая икра и водка!
Вышла формальная пирушка.
– Надо откровенно признаться, по совести, миноносец твой не очень важное кушанье! – басил один из гостей. – Наше, российское, неудачное подражание типу «Сокола»! Ну, а все-таки: щей горшок, да сам большой! Ха-ха-ха!