А тихие вечера во время зимних буранов? Мама заваривала душистый чай и пекла лёгкое, рассыпчатое печенье. Его гитара, её аккордеон, ребята, школьные друзья, «Модерн», Вилли Токарев и Юрий Лоза на кассетниках! В один из таких вечеров он подарил ей хрусталеобразный камешек, переливающийся золотыми прожилками, найденный в горах. Ждала ли она его? Так или иначе: когда семь раскалённых лет сгорели за спиной, она ещё была свободной. На танцплощадке ансамбль интерпретировал медляки «Фристайла», блеял под Шатунова, свежий запах изморози врезался в ноздри и, боже мой, как по-прежнему завораживал аккордеон! Что стало с той девушкой? Почему так душно, невозможно дышать?!
– Тела! Кучи мёртвых тел! – визжал Лысый.
Молчун приподнял одно веко и выкрикнул:
– Лысый!
Сразу зависла тишина. Молчун смахнул со лба испарину и попросил:
– Почему бы тебе не заткнуться? Развёл панику, провокатор. А вы, граждане, его не слушайте. Он дальше психушки и не заезжал никуда!
Обстановка слегка разрядилась несколькими смешками, а паникёр пытался возразить что-то с пеной у рта, но никто уже не слушал с прежним рвением. Тут к автобусу подбежал главврач, неловко пробрался в салон, окинул пассажиров растерянно-расстроенным взглядом:
– Все на месте?
– Все! – выкрикнуло несколько женских голосов.
– Чудненько, – главврач изобразил улыбку, – ничего не забыли? Извините за экстремальные условия. Человек предполагает, а бог, как говорится, не выдаст. До свидания. Надеюсь увидеть вас в следующем сезоне! – он медленно взмахнул рукой, ещё раз оглядел салон, должно быть выискивая потерявшуюся медсестру, и соскочил на дорожку.
Автобус долгожданно затарахтел, не спеша двинулся прочь от санатория. Никто не подозревал, что милейшего симпатягу Сергея Карловича, врача с чеховской бородкой, они не увидят не то что в следующем сезоне, но и вообще никогда.
За окном густой бор плавно переходил в реденький лесочек, сквозь желтеющую листву которого мелькали бесчисленные с былых времён «пионерские лагеря»: «Радость», «Дружба», «Чайка», «Солнышко». Когда-то в детстве Молчун побывал в них всех. Казалось, жизнь волокла его по порядку: из «Солнышка» – в «Чайку», из «Дружбы» – в «Радость», выволокла к санаторию, а теперь и ещё дальше – в тайгу. Он вновь смежил веки, головная боль уходила, и мир от этого становился чище и приятней. Дорога привела к автостраде, автобус вклинился в ряд спешащих машин и тихонько пополз по широкому мосту на каменных быках. Река спокойно несла свои воды вдаль. Глубоко ли здесь? Как обычно, проезжая по мосту, Молчун думал: а что если автобус внезапно потеряет управление, разорвёт железные перегородки и рухнет в воду? Как нужно будет действовать? И вообще, выберется он или утонет, когда во все щели и люки хлынет безмятежная река? Молчун читал где-то, как однажды человек не только выбрался сам, попав в подобную ситуацию, но и вытащил из затонувшего автобуса практически всех пассажиров. Даже напечатали фото этого человека: невысокий, полноватый, добродушный – словом, рядовой гражданин… Сможет ли именно он, Молчун, спасти всех? Вряд ли. Ну уж Лысого точно вытаскивать не будет…