Они молча пошли по саду, Каховский шел, чуть отстав, и Софи чувствовала на своей шее его пристальный взгляд. Уже перед домом она с улыбкой спросила:
– А откуда вы узнали, где я обычно гуляю?
Пьер расплылся в коварной усмешке. Подкрутив ус, он хохотнул:
– Ничего сложного, я выпытал это у Катерины Петровны. Но не беспокойтесь, она будет нема как рыба.
– Выпытали?! Эта сонная курица хотя бы жива?
– Жива. А то, что вы не слышали ее криков, говорит о моем неоспоримом таланте в этой области.
– Что же вы сделали, чтобы она выдала мой секрет? – расхохоталась Соня.
Каховский не ответил, он улыбнулся, официально поцеловав ей ручку, галантно пропустил вперед. На втором этаже шевельнулась портьера, и мелькнуло встревоженное лицо тетушки.
* * *
До сих пор, все свои двадцать пять лет, Петр Григорьевич считал себя неудачником – с Фортуной он был в разводе. Имея на редкость угрюмый нрав, с людьми он сходился с величайшим трудом, зачастую силой заставляя себя делать так, чтобы понравиться или хотя бы не прослыть в обществе отъявленным мерзавцем.
От отца ему досталась крошечное вымороченное имение здесь же, недалеко от Смоленска. Принадлежавших Каховским крестьян (всего-то тридцать душ) Пьер освободил сразу же, как вступил в наследство. Из родственников у него остался лишь живущий в Москве младший брат – с Пьером он был на ножах – да кузина, семья которой так по-доброму отнеслась к изгою.
Постоянного дохода у молодого человека не было, были лишь долги, от которых он избавлялся, залезая в новые. Чтобы поправить свое положение, Каховский начал играть – масть в руки не пошла, долги увеличились. Устроившись на военную службу, он дослужился до подпоручика лейб-гвардии, но постоянные пьянки, дебоши и, наконец, пикантная история с одной дамой (женой того, кого не следовало оскорблять) привели его к дуэли, позорному разжалованию в солдаты и ссылке на Кавказ.
Там, махнув рукой на собственную безопасность, Каховский внезапно отличился исключительной храбростью, что и позволило достаточно быстро вернуть себе эполеты и звание. Но судьба в очередной раз вильнула хвостом и послала то, что вновь смешало его карты – шальную пулю. Глупое ранение в филейную часть ноги взбесило Каховского: без повода он перессорился со всеми офицерами, пришедшими в лазарет по-дружески поддержать его, и подал в отставку.