По большому счёту в академии я лишь проводил время. Тренировали
меня персонально. Чаще всего Какаши. Сначала как умел, а после я
попросил парные занятия. Меня стали тренировать Какаши и Гай или
Какаши и Джирайя. Саннин ленился сам и поэтому не давал отлынивать
Хатаке. А Гаю я подкинул идею — кто лучше меня тренирует, тот
побеждает в их вечном соревновании со странными ставками. Это тоже
не улыбало Какаши, и он был вынужден стараться в обучении меня.
К сожалению, много времени у меня не было на все эти
развлечения. Внутри меня сидел и постоянно корпел над
перевариванием чакры клон бати. Энергию он собирал природную, качал
из печатей, набивал как хомяк резервы. Единственное, что он не
делал, так это не трогал отдельный резерв с чакрой девятихвостого,
которую уже я потихоньку складировал, еженедельно посещая базу
Корня и снимая приступы у мальчишки джинчурики. С самим биджу не
всё было понятно до конца: то ли он не пришёл в сознание, то ли
затаился и ждет своего часа, когда Сора (так звали парня) покинет
гостеприимные стены базы Корня. Но жизнь у парня была ещё хуже, чем
у меня. А я стал ему самым большим другом, так как мой приход
всегда ассоциировался у него с прекращением боли и здоровым сном. К
сожалению, часто приходить тоже было нельзя. Мы так несколько раз
ошиблись, и его приступы участились с месяца до недели. А у меня
самого были пределы на поглощение чакры девятихвостого. И, кстати,
резерв печати тоже не бесконечен, а две трети всего объёма клетки
нужно оставить под преобразованную чакру для проекта Минато по
созданию биджу-голема.
Так что в подсознании я занимался последовательно следующими
делами: генерация моей собственной чакры, смешение её с чакрой
девятихвостого, компрессия чакры в запас. Энергию биджу я
использовать пока не мог — она тупо жгла мои каналы. Поэтому я
научился её обволакивать своей чакрой и сжимать в кубики. Их
складывал по дальней стеночке клетки. Что с ними делать, я пока не
знаю. Каждый такой кубик порушит мне систему циркуляции чакры с
гарантией. У меня их тысячи — этих кубиков. Мы стараемся об этом не
думать, но моя смерть станет самым грандиозным катаклизмом в
истории этого мира.
Ещё батя меня учит фуин. Сначала — издалека из-за моей
безалаберности, сейчас рискует показывать с десяти метров. Как он с
такого расстояния видит, что я неправильно держу кисть — ума не
приложу, но факт.