Они сосуществуют, живут вместе. Как? Почему? Каковы последствия этого?
Чем является язык борьбы и сражения в устах поляка, прошедшего через испытания и опыт военного положения? Он представляет собой – во-первых – спонтанную реакцию на то, с чем столкнулась Польша. В коллективной памяти воскресают картины оккупационного кошмара, драм, которые разыгрывались после восстаний. Люди инстинктивно, самопроизвольно обращаются к разным моментам нашей и чужой истории в поисках прообразов той ситуации, которую они переживают в данный момент. Язык конфликта, язык морального возмущения и той обиды, которую довелось испытать, служит не только для передачи чувств и мыслей; он является также инструментом мобилизации и сплочения нас против них. Его функция – усилить существующие разделения, сделать возможным выживание сообщества, оказавшегося под угрозой. Если смотреть через призму этого языка, то преодоление конфликта возможно лишь в результате конфронтации и окончательной победы одной из сторон.
Посреднический, примиренческий язык представляет собой язык разума, который ищет решения для конфликтных ситуаций – вопреки чувствам, наслоившимся предубеждениям, расхождениям интересов. Посреднический язык – это язык тех, кто, не веря в победу, хочет избежать поражения, которое неизбежно превратилось бы в катастрофу для всех. Этот язык ищет трудного равновесия между одобрением принципов – и признанием реальности вкупе со всеми ограничениями, которые она навязывает.
Сосуществование этих языков носит конфликтный характер; один из них лишает достоверности второй. Трудно относиться всерьез к языку национального согласия, когда одновременно в партнере такого согласия видят оккупанта, продажного типа, в самом лучшем случае – жулика и обманщика. В равной мере трудно относиться к конфликтному языку всерьез, когда верят в декларации о необходимости, даже обязательности примирения. Ведь компромисс предполагает хотя бы какую-то общность интересов, которая не может существовать в манихейском мире.
Точно так же и в лагере власти конфликтный язык сосуществует с примиренческим. Конфликтный язык, будучи не в состоянии обращаться против всего общества, видит врагов в «экстремистах», «антисоциалистических элементах», «контрреволюционном подполье» – словом, в «политических авантюристах». Роль этого языка заключается в оправдании декабрьского заговора