Раздался гудок паровоза и все бросились в вагоны поезда, который начал медленно двигаться. Люди толкались, давили друг друга стараясь успеть сесть. Я искала глазами Гришу с дочкой, но нигде их не видела. Тогда с замирающим сердцем я стала пробираться из вагона в вагон. Я по два-три раза побывала во всех вагонах, заглядывая на все полки и …не нашла. Люди говорили, что не все пассажиры успели сесть. Кричала женщина, у которой отстала взрослая дочь, мужчина искал и звал кого-то. Мне было страшно вернуться к маме без ребенка. Нет у меня слов, чтобы передать моё ужасное состояние, это страшное горе – потерять единственного ребёнка. Элочке было почти четыре года.
А поезд мчался всё вперёд и вперёд. Я даже не плакала, а как-то окаменела. Не помню, сколько дней мы были в пути. Не могла ни с кем говорить, не могла спать, а в голове только одна мысль – живы ли? Где они? Ведь кругом война, а Гриша очень больной человек, сумеет ли он сохранить ребёнка?
Поезд пришёл в Баку. Нам велели освободить вагоны. Измученные, голодные мы вышли из вагонов и увидели страшную картину. Сотни людей сидели и лежали на земле. Был жаркий день. Люди ждали прибытия парохода. Мама попросила меня пойти поискать и купить что-то съестное. Идти было трудно, люди сидели близко друг к другу и нечаянно наступила на ногу лежащего человека и он застонал. Я оглянулась и в этом стонущем человеке узнала своего брата Петю. Измученный, худой, в грязной одежде, он взглянул на меня и даже не узнал. У него не было сил подняться, и я поспешила за мамой. Мы увели его в тень, уложили у какого-то забора, напоили. Он узнал нас. Петя был болен дизентерией и был очень слаб. Хорошо, что близко была вода. Мама стирала его кровавые тряпки, выстирала его одежду – все сохло на ходу. Среди людей на вокзале нашёлся врач. Лекарств не было, но помню, он давал Пете кагор и ещё что-то.
Надо же было среди тысяч людей наступить именно на брата! С этого момента я поверила в Бога. Петя рассказал, что всю дорогу он прошёл пешком. Он умолял Сару пойти с ним, но по заданию комитета комсомола должна была остаться в тылу врага. Она, единственная в нашей семье, была блондинкой и совсем не походила на еврейку. Красивая, стройная девочка с черными глазами и длинными светлыми волосами. Через пару дней мы сели на пароход, а потом снова тряслись в поезде, который вёз нас на север.