В умирающей деревне даже в гости люди перестали друг к другу ходить. Тем не менее складывающаяся ситуация требовала немедленного разрешения, и как-то само собой у бани появился стол, сам собой, хоть и не скатертью, покрылся газетами, появилась немудреная снедь.
Даже оделись по-другому. Варьку в платье никто отродясь не видел, а Егорша сверкала синими, ставшими вмиг яркими, глазами из-под Павлово-Посадского платка.
Как водится, выпили. И за обсуждением выделения самогона, а главное, необходимого его количества на общественные нужды, выпили больше, чем требовалось бы Геологу для выполнения производственных задач на ближайшие пару месяцев, а совместный обед из дружеских посиделок плавно перерос в производственную склоку. По всему предсказуемо выходило, что никто ни копать, ни делиться самогоном не хочет.
– Нет, вы нашу долю отмерьте по готовности, а так – нет.
– Эк чего удумали – робота самогоном поить.
– Медведя куда не шло (видно не осталось незамеченным, как переговорщик намахнул под шумок пару рюмок), но робота-то как?
– Варька, хорош медведю под столом подливать, я все вижу.
– А что капусту никто не ест?
– Хорошо бы поле у реки под картошку распахать. Там всем хватит: и еда, и на самогон.
– Дык, пусть и распашут, вон медведя запрягут, гы-гы-гы.
– Так там не только пахать, там уже корчевать надо, лес стоит, уже лет двадцать как ничего не сажали.
– Так медведь пусть и корчует – известный специалист.
– Варька, хорош подливать.
– О! Картошечка!
– Пахать и подливать, тьфу, оговорился, чтобы корчевать, топливо нужно, а у вас снега зимой не выпросишь.
– Как не выпросишь, берите, сколько хотите.
– Сольцы передайте. Что, краев не видишь?
– Варя! Оставь медведя.
– Да, баловство это.
И когда веселье достигло своего апогея, обнажив души, участники захотели музыки и танцев. Невесть откуда, с ловкостью фокусников, братья извлекли балалайку, предложив Медведю сплясать.
Медведь недружелюбно рыкнул, и, прихватив уполовиненную «четверть» неведомо на чем настоянного самогона, заткнутую кочерыжкой, ушел, закончив переговоры.
– Поговорили, – подвела итог Варька, провожая взглядом пошатывающегося мастера нейролингвистического программирования, – Да он пьяный, что ли?
***
Ранним утром кузнеца разбудил разгорающийся явно женский конфликт. И когда разговор на повышенных тонах готов был перейти в ультразвук, стало ясно, что пора вставать.