Агатодемон я, Дух Моря
Отныне, позабывший горе,
Покрытый кружевом алмазным
И зыбким жемчугом экстазным.
Итак, свободен я совсем,
И никакой не нужен шлем
Мне для защиты от врагов.
Ничьих не страшно мне шагов,
Ничьих звериных голосов.
Не нужен мне теперь засов,
Ни шапка-невидимка,
Ни Иудины ефимки.
Я сам себе и царь и раб.
И ни один уже мне краб,
Ни спрут, ни жадные акулы,
Ни человеческие скулы
Не страшны. Я сильнее всех,
Я голубой вселенной смех,
Я серебро и киноварь,
Я самый древний в мире царь.
Я мантией своею землю
Опоясал, я звездам внемлю,
Сестрам своим, но я звучней
Гармоний сфер, я всех слышней,
Когда алмазные полки
Моих коней идут на приступ,
Когда пустынные пески
Иль фьорда пасмурного выступ
Я покрываю жемчугом.
Я в измерении другом,
Я вечно старый, вечно новый,
Я ласковый, как мать, суровый,
Как в Иосафате Бог-Судья,
Я Альфа и Омега я.
Смотри! Из-за плеча мне солнце
Глянуло в синее оконце.
Оно мой друг, оно мой брат,
А я оранжевый брокат,
Сверкающий миллионом свеч,
Как исполинский Божий меч,
Как серебристая фата,
Как белых ангелов чета!
Вдали камеи-острова,
Росистая на них трава.
Вблизи игривые дельфины
Ныряют в синие кувшины,
Вблизи чернеющий фрегат
С коралловым крестовым лесом,
Но он мне милый, младший брат,
Хоть и не служит он принцессам
Давно, хотя Руделей нет.
Но всё ж я и теперь поэт,
Хотя зыбучий и безбрежный,
Бесформенный совсем и нежный,
Как ожерелье перламутра,
Как нега солнечного утра.
Но вот я вдруг забушевал.
Дыбится озлобленный вал,
Не кони это уж, а горы.
Куда ни обращаешь взоры,
Всё исполинские гряды,
Всё богатырские ряды,
Седые всё бородачи.
Булатные вокруг мечи,
И грохот, шум, зубовный скрежет
Такой, как будто Гитлер режет
Ничем не винные народы,