Зыбучий, раскаленный, желтый
Вокруг меня везде песок…
Мотор рассыпался и болты.
Как перст кровавый, одинок
Я между этих волн песчаных.
Верблюд двугорбый мой погиб,
Друзей на трупах бездыханных
Гиен паршивых вырос гриб.
Вдруг впереди фата-моргана:
Оазис с кущей пышных пальм,
Ручей пленительней органа
И голоса блаженных альм.
Виденье легких райских гурий,
Склоняющих к устам кувшин,
И белый минарет в лазури,
И на балконе муэдзин.
До рая тысяча шагов лишь,
Рукой засохшею подать,
На белой раскаленной кровле
Сестра, быть может, или мать…
И я шагнул сперва невольно
На зыбкий, золотой бугор,
Потом в груди вдруг стало больно,
И опустился грустно взор.
Там люди, там людские козни,
Людские лживые слова,
А час теперь уж слишком поздний,
Прозрела за ночь голова.
Мне не уйти уж из пустыни,
Свобода там лишь, где один
С собой я, голубой и синий,
Забытый всеми Божий Сын.
И обошел я тот оазис,
Как все другие обходил,
Ведь я словесный лишь Амадис,
Крылатый конь мой без удил!